Ник Перумов
-
Acid Burn
- Гуру
- Сообщения: 809
- Зарегистрирован: Пт май 06, 2005 4:30 pm
- Откуда: Кровосовского
- Контактная информация:
Жаль не смог попась на презентацию...
Не отказался бы от автографа!!
Не отказался бы от автографа!!
Существование пива это вообще доказательство того, что бог любит нас и хочет, что бы мы были счастливы!!
Кто к нам с мечем придет, того лучше застрелить...(с)перто.
Солнце окрасит висок багряной краской, мир содрогнется и быть больно перестанет... (с)Элизиум
Кто к нам с мечем придет, того лучше застрелить...(с)перто.
Солнце окрасит висок багряной краской, мир содрогнется и быть больно перестанет... (с)Элизиум
-
piepl
-
piepl
-
piepl
ждём-с-
piepl
Специально для поклонников творчества Н.Д. Перумова!
Р: Здравствуйте, уважаемые пользователи Рамблера. Беседу ведёт Лена Голик. Сегодня в гостях на нашем синем диване Ник Перумов. Здравствуйте, Ник.
Н: Здравствуйте
Р: Очень рады видеть вас в гостях.
Н: Взаимно.
Р: Очень много вопросов мы получили в ваш адрес. Но прежде чем мы приступим к вопросам, мне хотелось бы напомнить нашим пользователям о том, что я задаю исключительно ваши вопросы. И традиционно, автор лучшего вопроса получит приз. А что это сегодня будет за приз, который подготовил Ник, мы сейчас у него и спросим. Ник, что мы будем дарить?
Н: Мы будем дарить 2 книги. Сначала одну, потом другую – поскольку последнюю мою книгу ещё не подвезли из типографии. Но тем не менее пусть победитель не сомневается, что он её получит. Ну и вот, кроме автографа, опечатаем специальными печатями.
Р: Вот это очень интересно. Можете объяснить, что это такое? Здесь очень красивые печати, на которых совершенно потрясающая графика.
Н: Печати Мельинской Империи, имперской канцелярии, печать Гильдии боевых магов. Ну и вот моя собственная, персональная, с чудовищным зверем Пэхом, на ней изображённом.
Р: Каждый раз, когда вы даёте автограф, получается, что вы...
Н: Не каждый раз, не каждый. Это только по особым случаям.
Р: Это нам так повезло?
Н: Да, это так повезло. Это будет эксклюзив.
Р: Хорошо.
Ну что же, переходим к вопросам, чтобы не терять драгоценное время. Так, первый вопрос у нас от пользователя, который назвался Тёмный Ангел Один.
«Добрый день, Николай Данилович. Мне бы очень хотелось знать, с чего начиналась ваша карьера писателя? И как вы поняли, что нашли себя именно в литературе? Как вам приходит идея написания того или иного романа? Были ли у вас приятные, запоминающиеся случаи, связанные с романами в целом или с отдельными его героями?»
Вот такое вот начало.
Н: Глобально начало.
Р: Большое начало.
Н: Можно говорить много часов на эту тему.
Р: Да. Но это важный на самом деле вопрос, потому что понятно, что сейчас нас смотрит весь интернет. Ваших читателей, понятное дело, очень много. Но хотелось бы познакомить людей, которые, может быть, даже знают Ника Перумова, как автора, но не знают Ника Перумова, как человека. С чего всё началось?
Н: Карьера начинается с первой публикации. Но задолго до первой публикации я писал фантастические рассказы. Ещё в школе. И они нигде не опубликованы и не будут. Но тем не менее страсть к сочинительству появилась очень рано. Потом, когда в Советском Союзе появился первый том трилогии «Властелин Колец», я его прочитал и им заболел. Заболел вот Толкиеным. И я отношу себя к толкиенистам первого массового призыва начала восьмидесятых годов, когда Толкиен из элитарного чтения, доступного лишь немногим, и вдобавок, владеющим английским, пошёл в массы. Я с этого начинал. Потом переводил «Властелина» на русский. Сам для себя. Ну а потом, я много раз это говорил, вставил в машинку чистый лист, и начал первую фразу того, что я тогда для себя называл продолжением. Но потом выяснилось, что никакое это не продолжение, а бог весть что. Всякий называет это, как хочет. Кто-то называет извращением, кто-то – разрушением, кто-то опошлением всего и вся. Вот таким вот странным литературным объектом, которому я до сих пор не могу подобрать истинного имени, получившим название «Кольцо Тьмы». И с этого всё и началось.
Но вопрос настолько длинный, там ещё какие-то эпохальные...
Р: Да, там продолжение. Как вам приходят идеи написания?
Н: Идеи... Идеи не приходят. Идеи – не девушки. Идея, она взрывает внутри и реализуется в таком твёрдом убеждении, что именно на эту тему я могу сказать что-то заслуживающее внимания. Так было с дилогией «Империя превыше всего»: «Череп на рукаве», «Череп в небесах». Когда я просто почувствовал, что мне нужно искать какие-то свои подходы к военной теме, к теме связи истории связи настоящего и будущего. Т.е. идея, назовём её так, это – осознанная необходимость. Понимание того, что внутри созрели какие-то слова, которые готовы лечь на бумагу. Ну в данном случае не на бумагу. В данном случае – на дисплей. Наверное, так.
Что касается случаев...
Р: Да, связанные с романами в целом или с отдельными его героями. Даже вот так поставлено.
Н: Поскольку понимаете, вся жизнь моя связана с моими романами, поэтому все случаи так или иначе связаны именно с ними. Когда тебя узнают и знают как создателя положительного некроманта, то когда к тебе обращаются с вопросами: «Почему вы раскрыли наши сакральные тайны? Наш учитель вам отомстит!» Или когда ко мне обращаются на полном серьёзе...
Р: Вам такие письма приходят?
Н: Да.
Р: С ума сойти!
Н: Да. Письма о том, что: «Кто ваш учитель? Вы явно знаете, явно посвящено во все эти тайны. Возьмите меня в ученики». И т.д.
Р: Т.е. это серьёзно?
Н: Ну, очевидно люди думают, что я бегаю по ночам по кладбищам и поднимаю мертвецов. Так что бывает, что приходится отдуваться за созданного тобой персонажа и чуть ли не играть его роль здесь, в реальном мире.
Р: А вот интересно, вернёмся тогда в самое начало. Я знаю, что книга Толкиена вышла, по-моему, один том, да?
Н: Да.
Р: И наверно вы пали жертвой того, что не смогли узнать, что же произошло дальше?
Н: И это тоже.
Р: Интересно, а если бы вы сразу прочитали бы все 3, как бы сложилось? Так же?
Н: Я думаю, что сложилось бы так же, потому что книга настолько велика, огромна и бездонна, что она затягивает гораздо сильнее модного детектива или популярной сейчас криптоистории. Кончилось бы всё тем же самым. Может быть, был бы более извилистый путь. Но поскольку я переводил сам, в 82-85 годах я писал перевод «Властелина Колец» на русский. Т.е. шёл бы другим путём, но результат был бы тот же. Т.е. всё равно вот это острое ощущение, что Мир не может умереть, и что, с другой стороны, победа интересна, когда враг действительно силён и коварен. И он не попадает в примитивные ловушки, а сам способен их составлять. Я думаю, всё кончилось бы тем же самым.
Р: А вот интересно, Толкиен лежит у вас где-нибудь на рабочем столе? Или, наоборот, спрятан? Почитываете??
Н: Я его читаю.
Р: Т.е. лежит, как настольная книжка?
Н: Я бы не сказал- как настольная книжка. Он стоит на почётном месте в моей библиотеке, по-русски и по-английски. Я собрал все, все 12 томов истории Средиземья. Это черновики Толкиена, изданные его сыном Кристофером, с комментариями. Т.е. я довольно часто в это окунаюсь. При том что я имею, скажем так, с профессором покойным некоторые расхождения, тем не менее я очень люблю его как писателя и часто окунаюсь в атмосферу его книг. Это помогает, на самом деле.
Р: Но прежде чем мы перейдём к конкретным вопросам, мне ещё очень хочется задать вам вопрос немного личного характера. Чем увлекается Ник Перумов помимо непосредственно работы биологом. Надо сказать, что вы работаете биологом.
Н: Да.
Р: Мы совершенно об этом никак не говорили. И помимо вашей, можно сказать, основной деятельности – это написательство романов. Чем вы увлекаетесь?
Н: История, военная история, главным образом. Ну ещё- коллекционирую драконов.
Р: Коллекционируете драконов?
Н: Да, коллекционирую драконов.
Р: Интересно! А поподробнее?
Н: Но к сожалению, не живых, а фигурки драконов разные.
Р: И много в коллекции?
Н: Ну, она у меня не очень большая. Но я, как бы, очень разборчив. Драконов-то много, а вот достойных среди них - очень мало.
Р: А любимый дракон есть?
Н: Любимых - да. Любимых драконов несколько. Это дракон, который... Есть такая скульптурная композиция, где изображён маг, поднимающий с земли кристалл, рядом с которым стоит маленький дракон, его нашедший. Почему-то эта композиция мне очень дорога и вот этот вот образ, эта идея мага-человека и идущего рядом с ним дракона послужила толчком к тому, что в «Войне Мага» появилась вот эта девочка-дракон Аэсоннэ, которая стала одним из моих любимых персонажей.
Р: Ну а дом, семья? Вы женаты?
Н: Да.
Р: Дети?
Н: У меня двое детей.
Р: Какая прелесть! Сколько лет?
Н: 2,5 и 12.
Р: Потрясающе! 2,5 – это самый милый возраст, по-моему.
Н: Ну, очень шкодливый возраст.
Р: Как зовут?
Н: Младшего зовут Денис. Старшего – Стас.
Р: Замечательно! Старший уже читает папу?
Н: Старший читает Конан Дойля.
Р: А папу?
Н: Пока нет. Знаете, я в этом смысле не ревнив. Я сам очень люблю Конан Дойля. Очень увлекался Шерлоком Холмсом. Я его всегда читал и перечитывал. Поэтому я считаю, что это хорошая литература. Пусть читает.
Р: Ну супруга предпочитает мужа в литературе?
Н: Нет, моя супруга мои книги не читает. Она не так давно прочитала «Череп». А так, в основном, у неё другие литературные вкусы. Она предпочитает литературу о реальных людях, о реальных событиях. Т.е. она- человек очень конкретный, в этом смысле. Т.е. она предпочитает книгу о реальной там, например, биографии. Когда можно прочесть о реальных свершениях.
Р: Ну что ж, это очень интересно. Я думаю, что вы не обижаетесь?
Н: Нет. Меня часто спрашивают: «Ваша жена читает ваши книги?» Я говорю, что, вот, может прочесть. Но не то что там она кидается и вырывает их у меня из рук. «Как же так?!» Я считаю, что человек сам оценивает, что ему нравится. А требовать от близкого человека, чтобы он непременно бы читал то, что я пишу, и восторгался бы моим гением - ну это, по меньшей мере глупо.
Р: Хорошо. Давайте вернёмся к вопросам от наших уважаемых пользователей. Потому что я уже заговорилась. Просто было очень интересно узнать о Нике побольше. Следующий вопрос от человека, подписавшегося Poison D. B. Зачитываю. «Многие мои друзья рьяно увлекаются вашим творчеством. Сама же я, к сожалению, смогла осилить лишь пару ваших книг. Но тем не менее хочу задать несколько вопросов. Ник Перумов- это псевдоним?»
Н: Нет. Это настоящая фамилия и настоящее имя.
Р: Вот интересно. Самое странное, что информации об этом достаточно много. Таких вопросов было тоже очень много. Следующий вопрос: «Знакомо ли вам явление «комплекса художника», когда автору самому никогда не нравится его творение? Так называемая погоня за идеалом.
Н: Ну естественно. Нет такой книжки, которой я бы был полностью удовлетворён, почивал на лаврах и считал: о да! Я сотворил великое, и ныне я великий сам.
Р: Смешно.
Н: Ну не знаю. Более печально, чем смешно. Естественно, у меня ко всем своим книгам очень серьёзные претензии, но с другой стороны я знаю, что каждая книга, она родилась в своё время. Пришла в этот мир как отражение определённого временного среза и тех чувств, которые я испытывал тогда. И её нужно такой и оставить. Т.е. если ты что-либо хочешь исправить, напиши следующую книгу лучше.
Р: А кто тот человек, которому вы доверяете свежее самое, только написанное?
Н: У меня есть группа так называемых бета-тестеров. Людей, которые много лет читают мои книги, мужественно прочитывают ещё сырой текст, выискивая в нём ошибки, несогласования и т.д. и т.п.
Р: Так неромантично! Я представляла себе какого-то конкретного члена семьи, которому вы ночью, написав очередную главу, приходите к нему и говорите: «Посмотри! Так или не так?»
Н: Вы знаете, этого нет.
Р: Понятно. Следующий вопрос от пользователя, который подписался Бетальгейзер, такая звезда красивая, если я не ошибаюсь. «Как вы считаете, фантазировать в 21 веке труднее, чем, допустим, лет 100 назад? И трудно ли в этом жанре избежать каких-либо совпадений, легко ли быть непохожим?
Н: Я никогда не думал о том, чтобы быть непохожим. Я всегда ставил перед собой только одну задачу – написать так, чтобы мне самому было интересно. А всё прочее, включая похожесть, непохожесть, популярность, успех – это абсолютно не в ваших руках. Это всё приходит свыше и даруется вам. Вы не можете это просчитать. Да, я тоже могу привести примеры писателей, которые, как из кубиков, сложили бестселлеры. Может быть, они добились большого успеха, они заработали много денег. Но я честно скажу, я бы не отказался, естественно, от денег. Но для меня на первом месте стоит всё-таки интерес. Я не могу писать книги, если мне неинтересно. Будь это хоть 100 раз бестселлером.
Р: Ещё раз о том, как вы начинали. Я вот думаю, что здесь задача, если я неправа, поправьте меня, как раз заключалась в том, чтобы быть похожим.
Н: Вы знаете, когда я писал «Кольцо Тьмы», я вообще не думал о том, как его нужно писать, как правильно писать. Похожим или непохожим. Сначала я думал, что я буду похожим. Но вот как-то в процессе работы, чем глубже я в это погружался, тем больше я видел того, с чем я бы хотел поспорить. И получилось вот такое вот похожее-непохожее.
Р: А в какой момент, интересно вот, преобладали творческое начало, чем?
Н: Ну вот где-то первая половина первого тома. Я ещё писал,будучи почти правильным толкиенистом. Когда должен был появиться Чёрный Властелин, который соберёт неисчислимые рати. Пойдёт войной на Запад. Ну его, естественно, разобьют наголо. И будет всеобщее счастье и благорасположение, благорастворение. К счастью, я ничего подобного не написал. Это замечательно. А получившаяся книга, которая остаётся живой в течение уже больше чем 10 лет...
Р: И споры не умолкают.
Н: Это главное свидетельство для меня, свидетельство того, что я нашёл всё-таки, нащупал некий нерв, который остаётся живым.
Р: Так. Вопрос от Зыры999: «Здравствуйте, Ник. Как вы думаете, фантасты предвосхищают развитие цивилизации? Вот например, Жуль Верн».
Н: Жуль Верн писал истинно научную фантастику. Его время было, когда ощущалось: человечество готово к невероятному рывку. И он, как истинный писатель, уловил эти витающие флюиды и, действительно, предвосхитил множество реальных технических изобретений. Но после этого наука ушла в такую глубокую специализацию, что универсальные умы практически исчезли. Сейчас этого, к сожалению, нет. Сейчас фантасты всё-таки больше пользуются фантастикой, как приёмом, чтобы более ярко и выпукло отразить какие-то общественные процессы, их волнующие. А вот такого, чисто фантастического предвосхищения стало очень мало.
Р: Но вы же в последнее время, по-моему, тоже научной фантастикой стали заниматься?
Н: Вы знаете, строго говоря, мои «Черепа»: «Череп на рукаве», «Череп в небесах» - это не научная фантастика. Научная фантастика – это, скажем, если я напишу что-нибудь о термояде. Или о строительстве станции, где бы использовался лунный гелий. Что-то в этом роде. Т.е. где честно попытаюсь, изучив техническую литературу или там физическую литературу, создать что-то реальное, возможное, опирающееся на реальные научные знания. Все нуль-транспортировки и прочие транспампамции, посредством которых осуществляются межзвёздные перелёты – абсолютно ничем не лучше магов, драконов и заклинаний. Это такой же приём, как и фэнтези.
Р: Но по-моему, вам всё-таки ближе маги, драконы...
Н: Мне ближе маги, драконы. Это естественный язык сказки, мифа. Это древний код человечества. Я с огромным удовольствием говорю на этом языке. Мне он близок, мне он понятен, и как показывает мой десятилетний опыт публикующегося писателя, он ещё и очень близок читателю.
Р: Следующий вопрос от Варварианны: «Здравствуйте, Ник. Я с нетерпением жду окончания цикла книг о Хранителе Мечей. У меня к вам вопрос. Может, он вам покажется смешным, а может, глупым. Но хотели бы вы действительно жить в одном из созданных вами миров? Если да, то в каком? Кем бы вы хотели стать там?»
Н: Я думаю, что мне бы, наверно, понравилось жить в месте, которое я создал под названием Долина магов. И быть членом гильдии боевых магов. Отправляться в различные миры и стараться по мере сил восстановить там баланс сил и равновесие. Восстановить там справедливость в соответствии с требованиями своей совести. Наверно, вот это вот мне ближе всего.
Р: А вот интересно, чисто технически, сколько часов в день вы проводите в своём фантастическом мире?
Н: Вы знаете, в своём мире я нахожусь постоянно, потому что какие-то мысли крутятся неостановимо, даже когда я занят чем-то другим.
Р: Т.е. не отключаетесь?
Н: Отключиться невозможно, заставить замолчать своего внутреннего собеседника, своё альтер-эго нельзя. Вы постоянно ведёте диалог, вы постоянно спорите с ним. Такое, знаете, раздвоение личности своеобразное. Это как шизофреник. Но я всё-таки надеюсь, это немножко не так.
Р: Я думаю, в литературе это простительно.
Н: Надеюсь.
Р: Получается, мы с вами разговариваем, и вполне возможно, что сейчас уже рождаются какие-то новые идеи?
Н: Когда мы с вами разговариваем, стараюсь ответить на вопрос максимально полно. Но, будьте уверены, что этот разговор вызовет своё отражение, и реакция последует. Непременно.
Р: Здорово! Я думаю, что это очень приятно нашим пользователям: что они могли хоть как-то повлиять на какие-то, не знаю, душевные моменты...
Н: Наверняка.
Р: Вот следующий вопрос. От пользователя Ксандерс. Кстати, господин Ксандерс прислал очень много вопросов. Мы очень внимательно отнеслись к его вопросам. «Ник, скажите, пожалуйста, какая ваша самая любимая раса из мира фэнтези? И если такая есть, то какие её самые выразительные черты характера свойственны вам?»
Н: Моя любимая раса – это гномы. Как раз любимая, наверно потому, что у меня нет почти никаких черт, свойственных этой расе. Гномы упорны, упрямы, трудолюбивы. Бывают достаточно несдержанны на язык. Любят пиво. Мне ничего из этого не характерно.
Р: Т.е. это то, к чему вы хотели бы стремиться?
Н: Не то, к чему бы я хотел стремиться. То, чего я лишён.
Р: Вы не любите пить?
Н: Я не любитель вообще алкогольных напитков. Я могу выпить пива за компанию. Но испытывать к нему истинно душевную тягу я не могу.
Р: Какие напитки вы предпочитаете?
Н: Ну вот чай предпочитаю.
Р: Только чай? А в особо исключительных случаях?
Н: В особо исключительных случаях, ну не знаю. Разве что хорошее французское вино красное.
Р: Понятно. Но с другой стороны, гномы, они не имеют такого обольстительного образа, который бы наверно девушкам нравился. Нет?
Н: Ну, гномы не имеют. Поэтому в своей книжке «Земля без радости» я выдал такого гнома, достаточно пародийного, который отличался неимоверной сексуальной силой.
Р: Как интересно!
Н: Да. Что чисто соответствует биологическим реальностям. Потому что полученная концентрация половых гормонов ингибирует рост костей.
Р: С ума сойти! Кто бы мог подумать!
Н: После этого меня тоже долго ругали за то, что я опошлил светлый образ гномов, проповедую бог весть что, межрасовый секс, межвидовое скрещивание.
Р: Вы решили компенсировать те недостатки у гномов, которые могут показаться девушкам?
Н: Ну наверное.
Р: Понятно. Следующий вопрос от Зиггурт: «Здравствуйте, Ник. Скажите, вы не думали, что ваш может стать платформой для реально действующего религиозного культа? Кем бы вы себя видели в данном культе?»
Н: Хм. Ну поскольку, согласно последней переписи населения России у нас уже есть эльфы, хоббиты и гномы...
Р: Я поняла. У меня выскочило слово Упорядоченное. Я извиняюсь. Просто перенесла... Упорядоченное, о чём речь, расскажите, пожалуйста, тем, кто не в курсе, и не понимает, о чём задал вопрос пользователь. Созданное вами Упорядоченное.
Н: Сейчас, одну минуточку. Вопрос был о религиозном культе?
Р: Скажите, вы не думали, что ваше Упорядоченное может стать платформой для реально действующего религиозного культа? Вот так, такой вопрос. Это я ошиблась.
Н: Наверное, если бы возник культ Хедина и Ракота, это было бы неплохо. По крайней мере эти боги честны, они не требуют ни кровавых жертв, ни разбиения лба об пол. Они не ведут разговоры о греховности всего и вся и тщете всего Сущего. Наоборот, они говорят, что жить нужно здесь и сейчас. Жить в соответствии с законом своей совести. И если бы такой культ возник, наверно, я бы занял в нём роль... Тогда скромничать не будем, ну наверно роль апостола Иоанна.
Р: Серьёзно?
Н: Ну да. Чего скромничать.
Р: Действительно!
Н: Сам себя не похвалишь, ходишь как оплёванный.
Р: Понятно. Как Создатель, вы имеете право выбрать себе какое-нибудь хорошее местечко.
Н: Ну, что-нибудь выберу. По блату.
Р: А вам не приходили в голову мысли о мировом господстве? Если подумать, вы создаёте Миры. Почему бы и нет?
Н: Как говорили митьки: «Мы никого не хотим победить, и потому завоюем весь мир». Ну нет, всё-таки не приходила, пожалуй. Это уже из разряда мании величия. А я надеюсь, что я ею не страдаю.
Р: Хорошо. Так. Следующий вопрос от Валеанта: «Здравствуйте, Ник. Читал почти всё, что было издано. Честно говоря, действительно классно и захватывающе».
Н: Спасибо.
Р: «Как вы считаете, может ли фантаст быть верующим?» Вот так.
Н: Конечно! Я знаю многих фантастов, которые являются искренне верующими, глубоко религиозными людьми.
Р: Считаете ли вы себя верующим? Если да, то какая конфессия вам ближе?
Н: Я – нет. Я- атеист, я не верующий. Никогда им не был. И не стремлюсь.
Р: Ну, может быть, да? Фантаст?
Н: Фантаст? Конечно, да. Это не мешает. Многие блестящие учёные тоже были в быту, в повседневной жизни глубоко религиозными людьми. Это им тоже не мешало совершать блистательные открытия и создавать глубокие теории.
Р: Следующий вопрос от Дмитрия. «Здравствуйте, Николай. Выйдет ли когда-нибудь книга о первозданном? О том, откуда, по вашему мнению, всё появилось, родилось? Пусть даже это будет вызов самой знаменитой книге- Библии. Спасибо за такие книги». Интересный вопрос.
Н: Дело в том, что книги бытия, книги творения - они очень короткие. Ибо суть божественного творения в том, что оно создаётся в один миг. Акт творения подобен Большому Взрыву. Когда в исчезающий момент времени из ничего создаётся всё. Поэтому мы можем долго исследовать закономерности этого, но описание самого процесса – оно не может быть долгим. Поэтому такую книгу я вряд ли напишу. Хотя, наверно, по зарождению Упорядоченного я ещё скажу своё веское слово.
Р: Вопрос от Виртуоза. «Здравствуйте. Мне интересно, как придумываются новые герои? Т.е. сначала задумывается сюжет и потом в него вставляются персонажи. Или же наоборот – история строится вокруг героев.
Н: И то, и другое. Когда приходит сюжет, то, как правило, он уже с готовыми персонажами. Иногда возникает образ, как вот у меня возник образ Фесса. Такого Тёмного мага, который постоянно движется не туда, куда бы ему хотелось. И уже вокруг него стал развиваться сюжет. Т.е. и так, и так. Всё зависит от конкретных обстоятельств.
Р: А сложно ставить точку, не писать продолжение, а заканчивать?
Н: Сложно! Сложно ставить точку, когда сжился, сроднился с героями. Хочется как-то вот их оставить, если не в хороших руках, то по крайней мере в хорошем месте. Как Милн оставил Кристофера Робина и Винни-Пуха в зачарованном месте. Хочется найти такое же зачарованное место для своих персонажей.
Р: А любимчики есть какие-то? Которым просто хочется, как ребёнку своему, сделать хорошую жизнь, что б у него всё сложилось.
Н: Ну, любимчики есть. Но я с этим борюсь.
Р: Даже так?
Н: Да. Во имя правды жизни.
Р: Да. Хорошо, интересно. А вот кстати, характер персонажей. Они подглядываются? Кто-то прототипы, они существуют?
Н: Как правило, нет. Нет. У меня персонажи синтетические. Это всё- изолировавшаяся часть сознания приобрела какие-то характерологические черты, И потом они переносятся на дисплей, как я говорю.
Р: Т.е. как с тем гномом, которого захотелось сделать таким?
Н: Примерно. Да, захотелось сделать вот таким вот.
Р: Понятно. Ещё вопрос от Ксандерса: «Ник, скажите, пожалуйста, когда вы пишите книгу, то её концовку вы знаете заранее или она приходит по ходу? Есть ли у вас несколько альтернативных вариантов?» Кстати, это любопытная идея, потому что, когда ДВД смотришь, в конце - альтернативный вариант. Это захватывает, и тогда жутко любопытно. Вам это не приходило в голову?
Н: У меня есть альтернативные концовки. У меня даже была мысль, может быть, их опубликовывать. Но потом большинство сказало, что нет, нам нужна определённость. Большинство читателей сказали: «Нам нужна определённость. Всё-таки пусть конец будет один.
Р: Т.е. эксперименты такие уже были?
Н: Нет, не то что эксперименты такие уже были. Это обсуждалось в интернете, с активом моим. Всё-таки большинство предпочитает, чтобы было авторское завершение. А варианты можно потом будет давать в каком-нибудь академическом собрании сочинений.
Р: Вопрос от Илларен. «Здравствуйте, Ник. Позвольте задать вопрос. В ваших книгах встречается, и ни один раз главная героиня, заявляющая, что любимый для неё дороже всего Мира. И хотя спасением этого самого Мира активно занимается сама, она готова бросить это занятие, если с любимым что-то случится. Эта женщина существует, или она создана вашим воображением?» Опять же, мы только-что с вами говорили. О женщинах - особый разговор.
Н: Если говорит о конкретных героинях, то они все созданы моим воображением. Т.е. я не переносил характеры реально существующих людей на персонажей. Тем не менее я надеюсь, верю, что моя супруга не станет спасать мир в таких ситуациях.
Р: А супруга не ревнует к какому-нибудь женскому образу, к какой-нибудь образу потрясающе интересной женщины, но который абсолютно не схож с её чертами характера?
Н: Знаете, нет. Не ревнует. Она у меня очень хорошая.
Р: Понятно. Вот такой вопрос. Вот мне кажется, что в фэнтези женщины чаще всего достаточно воинственные, с таким жёстким характером. Которые, как говорится, коня на скаку остановит...
Н: Ну да. Слона на скаку остановит и хобот ему оторвёт.
Р: Да, да, вот именно!
Н: Это, конечно, вы правы. Это уже некое клише жанра. От этого надо избавляться. Воительницы заняли неоправданно большое место. И я тоже этим грешен и обещаю исправиться.
Р: Хорошо. А в жизни вам такие женщины нравятся?
Н: В жизни мне попадались такие женщины. Они, как правило, становились прекрасными руководителями, очень пробивными, умеющими организовать всё. Опять же, скажу о своей супруге. Обладающая огромными организационными способностями. Я думаю, что она бы... Она у меня совсем не мужевидная и не мужеподобная. Но такой вот твёрдый внутренний стержень, я думаю, в критической ситуации позволил бы ей стать такой вот воительницей, когда надо.
Р: А ваш идеал женщины?
Н: Ну в общем, я на нём женат.
Р: Нет, ну просто рассказать. Я же не знаю, кто ваша жена, какими чертами характера она обладает.
Н: Понятно. Говоря об идеале, когда это совпадает с реальным человеком, и просто и трудно одновременно. Т.е. сочетание вроде бы несочетаемого. Т.е. и мягкость, и жесткость. И нежность, и в то же время умение быть, когда надо, быть суровой. Т.е. женский идеал для меня – это прежде всего многоликость, многообразие, сочетание множества образов в одной личности. Наверное так. Не внешние данные, не банальное умение шить-готовить там, вязать или воспитывать детей, или, наоборот, умение чего-то там добиться в карьере. Это именно - быть разной и быть непохожей на себя саму вчерашнюю.
Р: Т.е. вы решили себе ни в чём не отказывать и взять всё сразу?
Н: Да.
Р: Понятно. Пользователь Уругвай такой вопрос задаёт: «Мне всегда было интересно узнать, как вы сопрягаете написание фэнтези и так называемой боевой фантастики? Я не люблю вашу серию книг «Империя превыше всего». Кстати, планируете ли вы в ближайшее время выпустить продолжение книг из серии «Империя превыше всего»? Этот вопрос повторялся, ну я не знаю, сколько раз. Очень много.
Н: У меня нет планов выпускать продолжение дилогии «Империя превыше всего», потому что локальный конфликт в нём решён на уровне героев. Можно сказать, что там не решён конфликт цивилизационный. Что вот Империя и вот эта планета Новый Крым, русская планета, они не урегулировали до конца свой глобальный конфликт. Нация, русская нация, которая живёт на этой планете, она не обрела в конце своего твёрдого места и не выработала, не пришла к какой-то собственной внутренней идентичности. Так что в принципе, с культурологической точки зрения, там есть о чём написать. Но это тогда уже должен быть роман о времени, отстоящем довольно далеко от событий первой дилогии. Я не знаю, буду ли я когда-нибудь это писать. Но вот сейчас у меня планов делать прямое продолжение нету.
Р: А какие-то сюрпризы своим читателям вы подготовили? Читатели уже давно знают, что здесь уже поставлена точка. И вдруг вы подготовили им сюрприз!
Н: В конце книги, последней книги о Фессе, будет анонс моей следующей работы. Там будет...я надеюсь, там будет большой сюрприз для моих читателей.
Р: Это о сюрпризах от Ника Перумова. Следующий вопрос от Куприк В «Крепкого здоровья вам, Ник».
Н: Спасибо.
Р: «Какие у вас отношения с героями ваших книг? Врастают ли они в вашу жизни, до какой степени? Может быть, даже вытесняют повседневные дела?»
Н: Герои, естественно, врастают в жизнь, и действительно, вытесняют повседневные дела. И как я уже сказал, эта потребность во внутреннем диалоге с ними, споре, она всегда присутствует. Этот диалог ведётся почти постоянно, что порой, бывает, действительно, начинает мешать делать какие-то повседневные, ежедневные дела. Герои, ставшие частью меня, они со мной остаются. И в общем эта коммунальная квартира всё разрастается и разрастается. И я боюсь, как бы она не превратилась в Воронью Слободку. Я надеюсь, я это не допущу.
Р: Интересно, а можно ли дать точную характеристику, какими чертами характера обладают люди, подсевшие на фэнтези?
Н: О нет! Это такой широкий спектр. Т.е. я понимаю ваш вопрос. Многие пытаются показать, что любители фэнтези – это этакие неудачники, которые бегут от проблем реального в кавычках мира в мир...
Р: Нет, мне так не кажется. Мне кажется, это люди, которые не хотят расставаться с детством.
Н: Нет, нет, нет. Дело не в детстве. Как я уже говорил, фэнтези- это наиболее естественный, наиболее древний язык, который выработало человечество для передачи литературным образом каких-то моральных максим. Поэтому, миф, миф и поэзия, миф и творчество – это не детство. Это именно глубокие корни. Как сказал Б.Г. «Чтобы стоять, я должен держаться». Один из способов держаться корней - это именно возвращаться к мифам.
Р: А со сказками разве нет пересечения?
Н: Есть, есть пересечение, да. Это всё разные формы одного и того же. Вот этих вот глубоких корней. Дерево же не имеет только один корень. Оно пускает разветвлённую систему, уходящую глубоко в землю. Множество корней, какие-то помельче, какие-то поглубже. Так же и здесь. И сказки, и мифы, и легенды, и авторский рассказ, как это называлось, и литературная сказка, литературный миф- это вот всё часть одной корневой системы.
Р: Но корни, нет...Я поняла вашу мысль. Но в принципе это не мешает детству оставаться. Даже при наличии древних корней.
Н: Понимаете, те, кто задержался в детстве, несёт в себе какую-то негативную конфронтацию...
Р: Нет, не задержался. Наоборот, человек, который хочет этот момент продлить, повторить.
Н: Знаете, вот, это опять же вот несёт какое-то не совсем позитивное эмоциональное наполнение. Считается, что нужно идти вперёд, смотреть вперёд. А детство - оно прошло, и ладно. А те, кто в нём остались, те, кто хочет в него вернуться, они в общем, какие-то не те. А я считаю, что это никак не связано с возвращением в детство или с задержанием в детстве. Это вот, как мы едим и пьём и засыпаем для того, чтобы жить; точно так же вот эти духовные корни. Мы должны касаться их каждый день. Мы не должны от этого уходить куда-то. Мы не должны рваться с безумной скоростью вперёд. Потому что тогда мы отрываемся от этих вот незримых корней, которые протянулись от нас через века к первоцивилизации, к первому костру, у которого рассказывались первые истории.
Р: Ну что ж. Временно отставим корни. Продолжим вопросы. Следующий вопрос от АдрилианГерд. Если неправильно прочитала, простите. «Ник, вас знают в основном, как писателя фэнтези. Не хотите ли попробовать себя в жанре реализма? Вы, кажется, хотели написать роман о Великой Отечественной. Скажите, он будет написан? Просто я его очень жду».
Н: Я надеюсь, что он будет написан, естественно. Я начал его писать. Он идёт у меня очень, не то, что бы трудно, в смысле, что мне там тяжело, я не знаю, о чём писать. Нет! Я просто чувствую огромную ответственность перед великим поколением. И я стараюсь не сфальшивить. Опять же, поймите меня правильно. Я не говорю, что этот роман будет абсолютно безошибочным с точки зрения формы, приказов.
Р: Истории.
Н: Да. Что я опишу в мельчайших подробностях последнюю пуговицу на мундире последнего пехотинца. Я могу в чём-то там ошибиться. Главное- не сфальшивить во внутреннем звучании этого романа. И вот это вот задача для меня очень сложная. Я к ней подхожу с большой осторожностью. Я ещё не понял, в каком соотношении в этом романе будет находиться реальное и ирреальное.
Р: А будет ли оно там?
Н: Вот! Будет ли оно там, в какой именно мере будет. Потому что в войне, когда сталкиваются такие страсти, неизбежно кипит какая-то потусторонняя сторона, как светлая, так и тёмная. Я имею в виду не светлое-тёмное добро и зло, а вот именно разные, разные силы сталкиваются. И в человеке, и вокруг него. Я для себя ещё не решил. Идёт отработка вариантов. Идёт поиск правильной интонации.
Р: Вот скажите, не к данному читателю, который задал этот вопрос, а вообще. Когда читатель активно насаждает своё желание побыстрее увидеть продолжение или ту или иную книгу.
Н: Это тяжело. Это тяжело, да.
Р: Это напрягает?
Н: Это напрягает, да. Потому что, с одной стороны, я пишу для себя. Но при этом получается, что – и не только.
Р: За вами стоит огромная армия ждущих...
Н: Да.
Р: ...и активно желающих побыстрее взять книжку, зачитаться в течение недели, трёх дней.
Н: Да. А потом тут же... Прочитал книжку – где продолжение?! - через 3 дня. Пишешь книгу полтора года. Её читают за одну ночь.
Р: Вот так вот! Не обидно?
Н: Ну не то чтобы, «не обидно». Понимаешь, что не угонишься.
Р: Но ведь перечитывают многие?
Н: Перечитывают.
Р: Ведь даже очень много людей, которые прислали вам вопросы, говорят: «Перечитываю, столько раз. Но когда, когда же новая?» Понятно. Следующий вопрос у нас снова от пользователя Ксандерса. «Здравствуйте, Николай. Насчёт вашего самого любимого жанра в литературе – вроде бы всё ясно, это фэнтези. А вот какой литературный жанр ваш самый нелюбимый? Заранее благодарен».
Н: Самый мой нелюбимый жанр – это вот тот, который можно охарактеризовать блоковской строчкой «Ночь. Улица. Фонарь. Аптека». Это вот такой приземлённый реализм помойки. Когда читателю старательно внушается, что всё вокруг ужасно, гадко, мерзко, отвратительно и безнадёжно. И для меня вот великий спор Блока и Гумилёва, заочный спор двух великих поэтов, он продолжается и сейчас. Я в этом споре полностью на стороне Николая Степановича, который написал великие стихи и о «мирах волнующих и странных», о замечательных таких огненных мирах. У него нету вот этой вот этой «Ночи, фонаря, улицы, аптеки».
Р: Гумилёв- ваш поэт?
Н: Гумилёв- это мой любимый поэт. Да. Это поэт, чью безвременную гибель, расстрел, я не перестану оплакивать, наверно, до конца дней своих. Не перестану воображать, представлять, пытаться представить, до каких высот успела бы подняться его поэзия, какого бы гениального поэта мы бы получили, скажем, в 30х или 40х годах, когда он был бы в рассвете своего таланта.
Р: А вы поэзией балуетесь?
Н: О, нет! Я не могу писать.
Р: Даже не было проб никогда? Даже когда были юношей?
Н: Ну, когда я был юношей, я писал не любовные стихи, а тоже нечто на историко-фэнтезийные темы. И практически всё, хоть сколько-нибудь читабельное из моей поэзии, назовём её так, вошло в «Кольцо Тьмы». Там, по-моему, два или три стихотворения. Крайне неуклюжих. Но как бы там это замотивировано – ну что вы хотите, это герои такие там, простые, грубые. Они стихосложения не знают, поэтому изъясняются такими вот корявыми виршами.
Р: А вот вспомнили о периоде вашей юности. Я решила задать вам вопрос: как поживает ваш диван, который, я знаю, собирает огромное количество вашего неизданного?
Н: К сожалению, из дивана многое уже погибло, и было уничтожено.
Р: Погибло?
Н: Ну просто выброшено. Так сложились обстоятельства.
Р: Вами выброшенного?
Н: Ну, не совсем мною. Ну в общем, утрачено. Скажем так. Но кое-что удалось из этого дивана вытащить и спасти. На самом деле, понимаете, неизданное – оно и должно оставаться неизданным. Я сегодня нахожусь в положении человека, который может опубликовать любую свою строчку. Но суть-то наверное, писателя, в том, чтобы знать, когда остановиться и помолчать. Что можно говорить, а что нельзя. Что можно вынести на суд публики, а что оставить в диване. Для потомков.
Р: Понятно. Вопрос от Жмини. «Доброго времени суток, Николай Даниилович. Будут ли фильмы по вашим произведениям?» Ну наконец-то мы добрались до вопроса, который просто жутко актуален.
Н: О фильмах.
Р: «Если будут, собираетесь ли вы контролировать процесс производства? Задаю этот вопрос, потому что очень разочаровалась экранизацией «Ночного Дозора» Лукьяненко».
Н: Ну, права на кинофильмы у меня куплены. Т.е. кинокомпания купила у меня права на многие романы. Тем не менее в течении уже многих месяцев, уже лет, нет никакого движения.
Р: По чьей вине?
Н: Я думаю, это не вина. Потому что продюсеры искренне хотят сделать этот проект. Но он очень сложный, и технически. Прежде всего, нужны очень масштабные спецэффекты. Нужны сложные павильонные съёмки. Всё это мешает очень сильно работе. Что касается контролирования процесса, специфика кинобизнеса такова, что подписывая договор, вы передаёте этот контроль в руки продюсера. Всё, что вы можете сделать – вы можете снять своё имя с титров. Но в договор включена фраза о том, что компания вправе вносить изменения и дополнения. Конечно, хорошим тоном считается согласовать с вами эти изменения и дополнения. Но, как правило, все они направлены на то, чтобы отвести, уйти дальше от книг, сделать её с точки зрения продюсеров зрелищнее или интереснее или более востребованной зрителем. Так что...
Р: Если бы условия договора были другими, принимали бы вы активное участие в съёмке? Ну не в съёмке, а в работе.
Н: Ну если бы условия договора были другими, тогда... Ну, у меня очень мало на это времени. В частности, из-за этого сорвалось моё участие в работе над некоторыми компьютерными играми. Но в принципе, конечно, если бы дело шло о фильме, я бы сделал всё, чтобы в этом участие принять. Ну даже, скажем, возвращаясь, к «Ночному Дозору». Серёжа Лукьяненко написал замечательный сценарий, который опубликован. Почему был выбран режиссёром такой вариант, для меня – загадка.
Р: Следующий вопрос от Дзен Куцу. «Здравствуйте, Ник. Скажите, какому из известных режиссёров вы бы доверили экранизацию ваших книг?» Пофантазировать. Так, вкратце.
Н: Известных режиссёров... Из наших?
Р: Да как хотите. Вот кстати тоже вопрос: из наших или из ненаших. Если это ваш выбор.
Н: Ну наверно, если из ненаших, я бы доверил Кемерону. Джеймсу Кемерону.
Р: Хм. А Питер Джексон?
Н: Питер Джексон, нет. Он бы поставил своего любимого Слонятку. Акробатические номера на мамонтах. Питер Джексон с дрессированными слонами. Наверно, всё-таки бы- нет. Джеймс Кемерон, он умеет создать настроение, мне нравящееся.
Р: А Норбеков?
Н: Ну, вы знаете, думаю, что нет. Ну, думаю, что Тимуру это мало интересно.
Р: Ну почему же? Не надо скромничать. Так, следующий вопрос. Мы немножко убыстряемся, потому что вопросов ещё много хочется задать.
Н: Давайте убыстряться.
Р: Да. Следующий вопрос от Ивван с двумя в. «Скажите, Ник, не кажется ли вам, что фэнтези, основанное на западно-европейской мифологии, себя исчерпывает? Стандартный набор - эльфы, гномы, гоблины, орки – так часто используются в книгах и играх, что начинают приедаться. Не нуждается ли фэнтези в новых образах, основанных на мифах других народов, например, восточных? И планируете ли вы написать что-либо подобное?
Н: Такие книги давным-давно есть. Начиная с роджера Желязны «Князь Света». Восточный антураж, назовём это так, активно используется. Просто дело же не в том, какой именно набор вы используете для написания. Обратимся к шахматам. 8 шахматных фигурок и девятая - пешка. Простите, что я говорю...
Р: Ничего страшного.
Н: Вот, ограниченный набор шахматных фигурок. Пешка, ладья, слон, конь, ферзь и король. А играют в эту игру столетьями. И не похоже, чтобы прекратили играть. И разыгрывают новые и новые варианты. Хотя казалось бы испанская партия изучена до 24го хода. Все продолжения отработаны. Тем не менее... Поэтому дело не в эльфам, гномах и гоблинах. Дело в том, что ты в них вкладываешь.
Р: Как ты их расставляешь на доске.
Н: Да.
Р: Ну, будем так говорить. «Здравствуйте, - вопрос от Вити1984. - Хотелось бы побольше узнать о вашей работе в Америке. Отличаются ли наши и зарубежные читатели? Если да, то как? Влияет ли работа биологом на ваше творчество? В частности, в серии «Империя превыше всего» уж очень часто монстры напоминают зубастых микроорганизмов из-под микроскопа».
Н: Ну, работа в Америке, она никак не связана с литературной деятельностью.
Р: Вы – биолог, да?
Н: Да. Т.е. она сама по себе, книги эти- сами по себе. Монстры, да, в «Империи превыше всего», во многом пришли из биологии.
Р: Оттуда?
Н: Да, оттуда. Какие-то реалии, ну не то что из того, чем я занимаюсь. Просто из биологического мира. Читатели отличаются, конечно. Американские читатели больше любят стандартное фэнтези. Они больше любят стандартный хэппи-энд, и чтобы был стандартный Тёмный Властелин.
Р: А в Штатах вы издаётесь?
Н: Нет, я не издаюсь в Штатах. Т.е., неправильно сказал опять, издаюсь, начал издаваться. Вот выходит в скорости наш совместный роман с Аланом Коуэлом «Армагеддон»
Р: О!
Н: который давно вышел здесь, много лет назад, и в общем – не особенно успешно. Я недоволен этой книгой. Я её не переиздаю.
Р: А почему ж тогда решили...
Н: Дело в том, что, по-русски, есть 2 соавтора. И если книга издана по-русски, я не имею права блокировать американское издание, которое пробивал и организовывал именно Алан, мой соавтор. Принята к печати и «Гибель богов» по-английски. Она выйдет ещё не скоро, почти через полтора года. Там очень медленный цикл издательский.
Р: Вот интересный вопрос от пользователя Эйзель. «Здравствуйте, Ник. Хотелось бы задать очень долго мучащий меня вопрос. Вы сейчас живёте в США. Что вас там держит? Вы являетесь, не побоюсь этого сказать, ибо это правда, самым популярным автором России. Ваши книги раскупаются как горячие пирожки. - Хорошее сравнение. - И наверняка вы получаете немалые гонорары. Так зачем вам ещё другая работа? Разве не есть смысл жизни человека- делать то, что у него лучше всего получается? Я не знаю, может быть вы – отличный биолог. Но писатель вы всё же лучший». Что мы ответим Эйзелю.?
Н: Ответим, что, во-первых, я - не самый популярный писатель России. Тиражи мои, хотя и весьма существенны, но не идут ни в какое сравнение с тиражами Бориса Акунина или Татьяны Устиновой или Дарьи Донцовой.
Р: Ну многих.
Н: Да. Кроме того, всё-таки смысл жизни не в том, чтобы делать то, что лучше всего получается. Смысл жизни в том, чтобы достигать какого-то внутреннего спокойствия. Я достигаю внутреннего спокойствия тогда, когда стою на двух опорах. Когда я опираюсь и на науку, и на писательство. Не получается в одном, ухожу в другое. И перехожу обратно. Поэтому я не зацикливаюсь на чём-то одном. Мне в этом смысле легче. Я не делаю хобби своей профессией.
Р: А материальный фактор присутствует?
Н: Ну, материальный фактор присутствует. Потому что работа научным сотрудником в Америке даёт вам постоянный источник дохода, не зависящий от вашего вдохновения, от капризов книжного рынка. Это всё такое надёжное, постоянное, что позволяет вам спокойно работать и жить.
Р: Непосвящённому человеку может показаться, что человек, печатающийся настолько активно может стать просто миллионером. Но судя по всему не так?
Н: Ну конечно это не так. Прошли те времена, когда писатель мог стать миллионером.
Р: Любопытный вопрос от Феи Искатель. Я так перевела это название, если я права. «Как вы относитесь к тому, что в современных школах на уроках литературы фантастические произведения обходят молчанием?» И в продолжение – от Ксандерса: «Хотелось бы вам, чтобы ваши книги вошли в школьный курс литературы?»
Н: Ну, по-моему, книги, которые входят в школьный курс литературы, не провоцируют ничего, кроме искренней ненависти школьников.
Р: Это точно! Да.
Н: Поэтому пусть уж лучше они не входят в школьную литературу, в школьную программу. Потому что пока, по-моему, преподавание литературы способно только убить интерес к ней.
Р: С этой точкой зрения я с вами согласна. Хотя зависит от преподавателя. Согласитесь?
Н: Согласен, да.
Р: Ну и другая тема. Кстати, от меня вопрос. Вам важно, останетесь ли вы в литературе или нет? Ставите такую задачу?
Н: Нет, мне неважно это. Я – материалист. Я знаю, что с моей телесной смертью моё существование прервётся. И мне абсолютно безразлично, забудут меня на следующий день или через 3 дня.
Р: Вот интересный вопрос опять же от Ксандерса. Уважаемый Ксандерс, я понимаю, что мы буквально в сплошных ваших вопросах. «Мне очень интересно, возможно ли сейчас написать бестселлер, где не будет ни войны, ни крови, где не будет убийств, не прозвучит ни единого выстрела?»
Н: Ну конечно можно! В принципе, старый добрый психологический детектив, где, допустим, ведётся расследование не кровавого убийства, а чего-то другого.
Р: А вот парадоксальный вопрос от пользователя, который подписался НКГА. «Ваше творчество вызывает у меня только уважение и восхищение. Вы – продолжатель традиций великих российских фантастов. К сожалению, не читал ни одной вашей книги. В скором времени собираюсь это сделать. Посоветуйте, пожалуйста, начинающему писателю: как стать знаменитым писателем-фантастом, как вы? Что нужно иметь, кроме таланта?» Надо сказать, что это был не единственный вопрос, я имею в виду вторую его часть.
Н: Понятно. Был вопрос, с чего начать читать?
Р: Да вообще, как стать человеком.
Н: Или только как стать...
Р: Да. Как стать человеком? Знаменитым фантастом.
Н: Ну если бы я знал, я бы написал книжку «Как стать богатым и знаменитым фантастом».
Р: Я думаю, что эта книжка разошлась бы...
Н: Да. Но я, к сожалению, не пишу брошюр «Как излечить все болезни собственной мочой». Возможно, тогда я был бы действительно миллионером. У меня есть только один рецепт. Я никогда не думаю о том, как написать успешную книгу. Как сделать её успешной. Я писал только так, как она пишется сама по себе. Наверно, главное – это искренность. Предельная внутренняя искренность с собой. Если ты видишь, что тебе не нравится эта сцена, никогда не махать рукой и не говорить: «А, сойдёт и так!»
Р: Переписать?
Н: Да.
Р: Читатель Иммундокс задаёт такой вопрос: «Уважаемый Ник Перумов. Может быть выскажу крамольную мысль, так как читал все ваши романы вразброс, когда выдавалось время. Первый - когда был студентом, последующие- когда женился и родился ребёнок. Потом- когда дочь подросла и родилась вторая. Обидно было, когда следующий роман нравился меньше. Но вы в следующем вновь реабилитировали себя. Может быть, менялось время. Может быть, менялись читатели. Мой вопрос в том: что же заставляет вас писать с разным настроением и интуицией? Если это происки издателей, гоните их в шею. Лучше пишите один роман в пять лет. Надеюсь, вы уже можете себе это позволить. Ждём новых книг.
Н: Ну, как человек, имеющий работу, конечно, я могу позволить себе вообще ничего не писать. Ну, предположение о происках издателей я должен сразу отмести. У меня очень хорошие издатели, которые меня, так сказать, всячески холят и лелеют. Нет, я должен брать ответственность на себя. Если книга неудачная, это означает, что, очевидно, я где-то ошибся. Требование предельной искренности оказалось нарушено. И я не до конца услышал самого себя. Не был достаточно внимателен к внутреннему голосу. Но единственное что – все книги писались с максимально возможной искренностью. Возможно, где-то уровень этой вот искренности оказался недостаточен для требовательного читателя. За что я приношу ему свои искренние извинения.
Р: Завершающий вопрос нашей сегодняшней встречи – от Натальи из Санкт-Петербурга. «Написав книгу, автор остаётся с ней. Она уходит в мир самостоятельной жизни. Сейчас посредством интернета читатель может общаться с автором, задавать вопросы, влиять на написание следующих книг, открыто высказывать автору восторги и критику. Такая современная система взаимодействия: книга, автор и читатель. Это плюс или минус для автора?»
Н: С одной стороны – плюс, потому что позволяет держать непосредственную связь с читателем. С другой стороны – это минус, потому что лёгкость интернет-общения провоцирует хамство и панибратство. Всё-таки я ещё помню старых советских писателей, которые для нас, читателей, были кем-то вроде небожителей. Я не хочу сказать, что к этому надо стремиться, но порой меня охватывает некая тоска по тем временам. Особенно, когда я читаю очередной хамский выкрик от какого-нибудь мальчика, который пишет с грамматическими ошибками. Но тем не менее выходит на мой форум и поливает меня там грязью.
Р: Т.е. это задевает даже сейчас? В принципе, вы публично известный человек.
Н: Не то, что бы задевает. Но всё-таки, понимаете, негативная энергия, выплёскиваемая на электронные страницы – она не проходит бесследно. Начинается свара. В неё втягиваются другие люди, тратят свои нервы. Кто-то бросается меня защищать, кто-то, наоборот, бросается ругать. Ну и конфликт разрастается. Это не тот конфликт, который приводит к решению вопроса и к появлению какой-то новой положительной сущности.
Р: Но в тот же момент, вас должны радовать люди, которые тонко чувствуют и понимают и вы видите отклик сразу же?
Н: Совершенно верно. Да. Всякая палка – о двух концах. Эта – тоже. Её нельзя распилить пополам, оставить только положительные и убрать отрицательные.
Р: Хочется пожелать вам хороших читателей, тонко чувствующих. Которые бы уважительно и с пониманием относились к своему любимому автору.
Н: Большое спасибо. Ничего лучше и пожелать нельзя.
Р: Ну что ж, мы завершаем сегодняшнюю нашу встречу. Перед тем, как мы её закончим, я прошу уважаемого Ника подписать нам красивый автограф и поставить свою замечательную печать. Вот. Мы сейчас будем выбирать лучший вопрос. Обещаю вам, что это будет честно. Ник будет влиять на этот выбор. А пока мы просто подписываем.
Н: Ну, я, как правило, подписываю лично. Поэтому я должен знать хотя бы, кому подписывать.
Р: Давайте мы оставим место для имени, которое мы впишем просто после эфира. А дальше вы напишите, как обычно.
Н: Победителю конкурса на лучший вопрос?
Р: Давайте так. Давайте так. Ну что ж, пока Ник подписывает, все видят, что это прооисходит сейчас. Я, уважаемые пользователи, завершаю нашу сегодняшнюю встречу. С вами были: Ник Перумов, Лена Голик. Всем пока. До новых встреч.
Р: Здравствуйте, уважаемые пользователи Рамблера. Беседу ведёт Лена Голик. Сегодня в гостях на нашем синем диване Ник Перумов. Здравствуйте, Ник.
Н: Здравствуйте
Р: Очень рады видеть вас в гостях.
Н: Взаимно.
Р: Очень много вопросов мы получили в ваш адрес. Но прежде чем мы приступим к вопросам, мне хотелось бы напомнить нашим пользователям о том, что я задаю исключительно ваши вопросы. И традиционно, автор лучшего вопроса получит приз. А что это сегодня будет за приз, который подготовил Ник, мы сейчас у него и спросим. Ник, что мы будем дарить?
Н: Мы будем дарить 2 книги. Сначала одну, потом другую – поскольку последнюю мою книгу ещё не подвезли из типографии. Но тем не менее пусть победитель не сомневается, что он её получит. Ну и вот, кроме автографа, опечатаем специальными печатями.
Р: Вот это очень интересно. Можете объяснить, что это такое? Здесь очень красивые печати, на которых совершенно потрясающая графика.
Н: Печати Мельинской Империи, имперской канцелярии, печать Гильдии боевых магов. Ну и вот моя собственная, персональная, с чудовищным зверем Пэхом, на ней изображённом.
Р: Каждый раз, когда вы даёте автограф, получается, что вы...
Н: Не каждый раз, не каждый. Это только по особым случаям.
Р: Это нам так повезло?
Н: Да, это так повезло. Это будет эксклюзив.
Р: Хорошо.
Ну что же, переходим к вопросам, чтобы не терять драгоценное время. Так, первый вопрос у нас от пользователя, который назвался Тёмный Ангел Один.
«Добрый день, Николай Данилович. Мне бы очень хотелось знать, с чего начиналась ваша карьера писателя? И как вы поняли, что нашли себя именно в литературе? Как вам приходит идея написания того или иного романа? Были ли у вас приятные, запоминающиеся случаи, связанные с романами в целом или с отдельными его героями?»
Вот такое вот начало.
Н: Глобально начало.
Р: Большое начало.
Н: Можно говорить много часов на эту тему.
Р: Да. Но это важный на самом деле вопрос, потому что понятно, что сейчас нас смотрит весь интернет. Ваших читателей, понятное дело, очень много. Но хотелось бы познакомить людей, которые, может быть, даже знают Ника Перумова, как автора, но не знают Ника Перумова, как человека. С чего всё началось?
Н: Карьера начинается с первой публикации. Но задолго до первой публикации я писал фантастические рассказы. Ещё в школе. И они нигде не опубликованы и не будут. Но тем не менее страсть к сочинительству появилась очень рано. Потом, когда в Советском Союзе появился первый том трилогии «Властелин Колец», я его прочитал и им заболел. Заболел вот Толкиеным. И я отношу себя к толкиенистам первого массового призыва начала восьмидесятых годов, когда Толкиен из элитарного чтения, доступного лишь немногим, и вдобавок, владеющим английским, пошёл в массы. Я с этого начинал. Потом переводил «Властелина» на русский. Сам для себя. Ну а потом, я много раз это говорил, вставил в машинку чистый лист, и начал первую фразу того, что я тогда для себя называл продолжением. Но потом выяснилось, что никакое это не продолжение, а бог весть что. Всякий называет это, как хочет. Кто-то называет извращением, кто-то – разрушением, кто-то опошлением всего и вся. Вот таким вот странным литературным объектом, которому я до сих пор не могу подобрать истинного имени, получившим название «Кольцо Тьмы». И с этого всё и началось.
Но вопрос настолько длинный, там ещё какие-то эпохальные...
Р: Да, там продолжение. Как вам приходят идеи написания?
Н: Идеи... Идеи не приходят. Идеи – не девушки. Идея, она взрывает внутри и реализуется в таком твёрдом убеждении, что именно на эту тему я могу сказать что-то заслуживающее внимания. Так было с дилогией «Империя превыше всего»: «Череп на рукаве», «Череп в небесах». Когда я просто почувствовал, что мне нужно искать какие-то свои подходы к военной теме, к теме связи истории связи настоящего и будущего. Т.е. идея, назовём её так, это – осознанная необходимость. Понимание того, что внутри созрели какие-то слова, которые готовы лечь на бумагу. Ну в данном случае не на бумагу. В данном случае – на дисплей. Наверное, так.
Что касается случаев...
Р: Да, связанные с романами в целом или с отдельными его героями. Даже вот так поставлено.
Н: Поскольку понимаете, вся жизнь моя связана с моими романами, поэтому все случаи так или иначе связаны именно с ними. Когда тебя узнают и знают как создателя положительного некроманта, то когда к тебе обращаются с вопросами: «Почему вы раскрыли наши сакральные тайны? Наш учитель вам отомстит!» Или когда ко мне обращаются на полном серьёзе...
Р: Вам такие письма приходят?
Н: Да.
Р: С ума сойти!
Н: Да. Письма о том, что: «Кто ваш учитель? Вы явно знаете, явно посвящено во все эти тайны. Возьмите меня в ученики». И т.д.
Р: Т.е. это серьёзно?
Н: Ну, очевидно люди думают, что я бегаю по ночам по кладбищам и поднимаю мертвецов. Так что бывает, что приходится отдуваться за созданного тобой персонажа и чуть ли не играть его роль здесь, в реальном мире.
Р: А вот интересно, вернёмся тогда в самое начало. Я знаю, что книга Толкиена вышла, по-моему, один том, да?
Н: Да.
Р: И наверно вы пали жертвой того, что не смогли узнать, что же произошло дальше?
Н: И это тоже.
Р: Интересно, а если бы вы сразу прочитали бы все 3, как бы сложилось? Так же?
Н: Я думаю, что сложилось бы так же, потому что книга настолько велика, огромна и бездонна, что она затягивает гораздо сильнее модного детектива или популярной сейчас криптоистории. Кончилось бы всё тем же самым. Может быть, был бы более извилистый путь. Но поскольку я переводил сам, в 82-85 годах я писал перевод «Властелина Колец» на русский. Т.е. шёл бы другим путём, но результат был бы тот же. Т.е. всё равно вот это острое ощущение, что Мир не может умереть, и что, с другой стороны, победа интересна, когда враг действительно силён и коварен. И он не попадает в примитивные ловушки, а сам способен их составлять. Я думаю, всё кончилось бы тем же самым.
Р: А вот интересно, Толкиен лежит у вас где-нибудь на рабочем столе? Или, наоборот, спрятан? Почитываете??
Н: Я его читаю.
Р: Т.е. лежит, как настольная книжка?
Н: Я бы не сказал- как настольная книжка. Он стоит на почётном месте в моей библиотеке, по-русски и по-английски. Я собрал все, все 12 томов истории Средиземья. Это черновики Толкиена, изданные его сыном Кристофером, с комментариями. Т.е. я довольно часто в это окунаюсь. При том что я имею, скажем так, с профессором покойным некоторые расхождения, тем не менее я очень люблю его как писателя и часто окунаюсь в атмосферу его книг. Это помогает, на самом деле.
Р: Но прежде чем мы перейдём к конкретным вопросам, мне ещё очень хочется задать вам вопрос немного личного характера. Чем увлекается Ник Перумов помимо непосредственно работы биологом. Надо сказать, что вы работаете биологом.
Н: Да.
Р: Мы совершенно об этом никак не говорили. И помимо вашей, можно сказать, основной деятельности – это написательство романов. Чем вы увлекаетесь?
Н: История, военная история, главным образом. Ну ещё- коллекционирую драконов.
Р: Коллекционируете драконов?
Н: Да, коллекционирую драконов.
Р: Интересно! А поподробнее?
Н: Но к сожалению, не живых, а фигурки драконов разные.
Р: И много в коллекции?
Н: Ну, она у меня не очень большая. Но я, как бы, очень разборчив. Драконов-то много, а вот достойных среди них - очень мало.
Р: А любимый дракон есть?
Н: Любимых - да. Любимых драконов несколько. Это дракон, который... Есть такая скульптурная композиция, где изображён маг, поднимающий с земли кристалл, рядом с которым стоит маленький дракон, его нашедший. Почему-то эта композиция мне очень дорога и вот этот вот образ, эта идея мага-человека и идущего рядом с ним дракона послужила толчком к тому, что в «Войне Мага» появилась вот эта девочка-дракон Аэсоннэ, которая стала одним из моих любимых персонажей.
Р: Ну а дом, семья? Вы женаты?
Н: Да.
Р: Дети?
Н: У меня двое детей.
Р: Какая прелесть! Сколько лет?
Н: 2,5 и 12.
Р: Потрясающе! 2,5 – это самый милый возраст, по-моему.
Н: Ну, очень шкодливый возраст.
Р: Как зовут?
Н: Младшего зовут Денис. Старшего – Стас.
Р: Замечательно! Старший уже читает папу?
Н: Старший читает Конан Дойля.
Р: А папу?
Н: Пока нет. Знаете, я в этом смысле не ревнив. Я сам очень люблю Конан Дойля. Очень увлекался Шерлоком Холмсом. Я его всегда читал и перечитывал. Поэтому я считаю, что это хорошая литература. Пусть читает.
Р: Ну супруга предпочитает мужа в литературе?
Н: Нет, моя супруга мои книги не читает. Она не так давно прочитала «Череп». А так, в основном, у неё другие литературные вкусы. Она предпочитает литературу о реальных людях, о реальных событиях. Т.е. она- человек очень конкретный, в этом смысле. Т.е. она предпочитает книгу о реальной там, например, биографии. Когда можно прочесть о реальных свершениях.
Р: Ну что ж, это очень интересно. Я думаю, что вы не обижаетесь?
Н: Нет. Меня часто спрашивают: «Ваша жена читает ваши книги?» Я говорю, что, вот, может прочесть. Но не то что там она кидается и вырывает их у меня из рук. «Как же так?!» Я считаю, что человек сам оценивает, что ему нравится. А требовать от близкого человека, чтобы он непременно бы читал то, что я пишу, и восторгался бы моим гением - ну это, по меньшей мере глупо.
Р: Хорошо. Давайте вернёмся к вопросам от наших уважаемых пользователей. Потому что я уже заговорилась. Просто было очень интересно узнать о Нике побольше. Следующий вопрос от человека, подписавшегося Poison D. B. Зачитываю. «Многие мои друзья рьяно увлекаются вашим творчеством. Сама же я, к сожалению, смогла осилить лишь пару ваших книг. Но тем не менее хочу задать несколько вопросов. Ник Перумов- это псевдоним?»
Н: Нет. Это настоящая фамилия и настоящее имя.
Р: Вот интересно. Самое странное, что информации об этом достаточно много. Таких вопросов было тоже очень много. Следующий вопрос: «Знакомо ли вам явление «комплекса художника», когда автору самому никогда не нравится его творение? Так называемая погоня за идеалом.
Н: Ну естественно. Нет такой книжки, которой я бы был полностью удовлетворён, почивал на лаврах и считал: о да! Я сотворил великое, и ныне я великий сам.
Р: Смешно.
Н: Ну не знаю. Более печально, чем смешно. Естественно, у меня ко всем своим книгам очень серьёзные претензии, но с другой стороны я знаю, что каждая книга, она родилась в своё время. Пришла в этот мир как отражение определённого временного среза и тех чувств, которые я испытывал тогда. И её нужно такой и оставить. Т.е. если ты что-либо хочешь исправить, напиши следующую книгу лучше.
Р: А кто тот человек, которому вы доверяете свежее самое, только написанное?
Н: У меня есть группа так называемых бета-тестеров. Людей, которые много лет читают мои книги, мужественно прочитывают ещё сырой текст, выискивая в нём ошибки, несогласования и т.д. и т.п.
Р: Так неромантично! Я представляла себе какого-то конкретного члена семьи, которому вы ночью, написав очередную главу, приходите к нему и говорите: «Посмотри! Так или не так?»
Н: Вы знаете, этого нет.
Р: Понятно. Следующий вопрос от пользователя, который подписался Бетальгейзер, такая звезда красивая, если я не ошибаюсь. «Как вы считаете, фантазировать в 21 веке труднее, чем, допустим, лет 100 назад? И трудно ли в этом жанре избежать каких-либо совпадений, легко ли быть непохожим?
Н: Я никогда не думал о том, чтобы быть непохожим. Я всегда ставил перед собой только одну задачу – написать так, чтобы мне самому было интересно. А всё прочее, включая похожесть, непохожесть, популярность, успех – это абсолютно не в ваших руках. Это всё приходит свыше и даруется вам. Вы не можете это просчитать. Да, я тоже могу привести примеры писателей, которые, как из кубиков, сложили бестселлеры. Может быть, они добились большого успеха, они заработали много денег. Но я честно скажу, я бы не отказался, естественно, от денег. Но для меня на первом месте стоит всё-таки интерес. Я не могу писать книги, если мне неинтересно. Будь это хоть 100 раз бестселлером.
Р: Ещё раз о том, как вы начинали. Я вот думаю, что здесь задача, если я неправа, поправьте меня, как раз заключалась в том, чтобы быть похожим.
Н: Вы знаете, когда я писал «Кольцо Тьмы», я вообще не думал о том, как его нужно писать, как правильно писать. Похожим или непохожим. Сначала я думал, что я буду похожим. Но вот как-то в процессе работы, чем глубже я в это погружался, тем больше я видел того, с чем я бы хотел поспорить. И получилось вот такое вот похожее-непохожее.
Р: А в какой момент, интересно вот, преобладали творческое начало, чем?
Н: Ну вот где-то первая половина первого тома. Я ещё писал,будучи почти правильным толкиенистом. Когда должен был появиться Чёрный Властелин, который соберёт неисчислимые рати. Пойдёт войной на Запад. Ну его, естественно, разобьют наголо. И будет всеобщее счастье и благорасположение, благорастворение. К счастью, я ничего подобного не написал. Это замечательно. А получившаяся книга, которая остаётся живой в течение уже больше чем 10 лет...
Р: И споры не умолкают.
Н: Это главное свидетельство для меня, свидетельство того, что я нашёл всё-таки, нащупал некий нерв, который остаётся живым.
Р: Так. Вопрос от Зыры999: «Здравствуйте, Ник. Как вы думаете, фантасты предвосхищают развитие цивилизации? Вот например, Жуль Верн».
Н: Жуль Верн писал истинно научную фантастику. Его время было, когда ощущалось: человечество готово к невероятному рывку. И он, как истинный писатель, уловил эти витающие флюиды и, действительно, предвосхитил множество реальных технических изобретений. Но после этого наука ушла в такую глубокую специализацию, что универсальные умы практически исчезли. Сейчас этого, к сожалению, нет. Сейчас фантасты всё-таки больше пользуются фантастикой, как приёмом, чтобы более ярко и выпукло отразить какие-то общественные процессы, их волнующие. А вот такого, чисто фантастического предвосхищения стало очень мало.
Р: Но вы же в последнее время, по-моему, тоже научной фантастикой стали заниматься?
Н: Вы знаете, строго говоря, мои «Черепа»: «Череп на рукаве», «Череп в небесах» - это не научная фантастика. Научная фантастика – это, скажем, если я напишу что-нибудь о термояде. Или о строительстве станции, где бы использовался лунный гелий. Что-то в этом роде. Т.е. где честно попытаюсь, изучив техническую литературу или там физическую литературу, создать что-то реальное, возможное, опирающееся на реальные научные знания. Все нуль-транспортировки и прочие транспампамции, посредством которых осуществляются межзвёздные перелёты – абсолютно ничем не лучше магов, драконов и заклинаний. Это такой же приём, как и фэнтези.
Р: Но по-моему, вам всё-таки ближе маги, драконы...
Н: Мне ближе маги, драконы. Это естественный язык сказки, мифа. Это древний код человечества. Я с огромным удовольствием говорю на этом языке. Мне он близок, мне он понятен, и как показывает мой десятилетний опыт публикующегося писателя, он ещё и очень близок читателю.
Р: Следующий вопрос от Варварианны: «Здравствуйте, Ник. Я с нетерпением жду окончания цикла книг о Хранителе Мечей. У меня к вам вопрос. Может, он вам покажется смешным, а может, глупым. Но хотели бы вы действительно жить в одном из созданных вами миров? Если да, то в каком? Кем бы вы хотели стать там?»
Н: Я думаю, что мне бы, наверно, понравилось жить в месте, которое я создал под названием Долина магов. И быть членом гильдии боевых магов. Отправляться в различные миры и стараться по мере сил восстановить там баланс сил и равновесие. Восстановить там справедливость в соответствии с требованиями своей совести. Наверно, вот это вот мне ближе всего.
Р: А вот интересно, чисто технически, сколько часов в день вы проводите в своём фантастическом мире?
Н: Вы знаете, в своём мире я нахожусь постоянно, потому что какие-то мысли крутятся неостановимо, даже когда я занят чем-то другим.
Р: Т.е. не отключаетесь?
Н: Отключиться невозможно, заставить замолчать своего внутреннего собеседника, своё альтер-эго нельзя. Вы постоянно ведёте диалог, вы постоянно спорите с ним. Такое, знаете, раздвоение личности своеобразное. Это как шизофреник. Но я всё-таки надеюсь, это немножко не так.
Р: Я думаю, в литературе это простительно.
Н: Надеюсь.
Р: Получается, мы с вами разговариваем, и вполне возможно, что сейчас уже рождаются какие-то новые идеи?
Н: Когда мы с вами разговариваем, стараюсь ответить на вопрос максимально полно. Но, будьте уверены, что этот разговор вызовет своё отражение, и реакция последует. Непременно.
Р: Здорово! Я думаю, что это очень приятно нашим пользователям: что они могли хоть как-то повлиять на какие-то, не знаю, душевные моменты...
Н: Наверняка.
Р: Вот следующий вопрос. От пользователя Ксандерс. Кстати, господин Ксандерс прислал очень много вопросов. Мы очень внимательно отнеслись к его вопросам. «Ник, скажите, пожалуйста, какая ваша самая любимая раса из мира фэнтези? И если такая есть, то какие её самые выразительные черты характера свойственны вам?»
Н: Моя любимая раса – это гномы. Как раз любимая, наверно потому, что у меня нет почти никаких черт, свойственных этой расе. Гномы упорны, упрямы, трудолюбивы. Бывают достаточно несдержанны на язык. Любят пиво. Мне ничего из этого не характерно.
Р: Т.е. это то, к чему вы хотели бы стремиться?
Н: Не то, к чему бы я хотел стремиться. То, чего я лишён.
Р: Вы не любите пить?
Н: Я не любитель вообще алкогольных напитков. Я могу выпить пива за компанию. Но испытывать к нему истинно душевную тягу я не могу.
Р: Какие напитки вы предпочитаете?
Н: Ну вот чай предпочитаю.
Р: Только чай? А в особо исключительных случаях?
Н: В особо исключительных случаях, ну не знаю. Разве что хорошее французское вино красное.
Р: Понятно. Но с другой стороны, гномы, они не имеют такого обольстительного образа, который бы наверно девушкам нравился. Нет?
Н: Ну, гномы не имеют. Поэтому в своей книжке «Земля без радости» я выдал такого гнома, достаточно пародийного, который отличался неимоверной сексуальной силой.
Р: Как интересно!
Н: Да. Что чисто соответствует биологическим реальностям. Потому что полученная концентрация половых гормонов ингибирует рост костей.
Р: С ума сойти! Кто бы мог подумать!
Н: После этого меня тоже долго ругали за то, что я опошлил светлый образ гномов, проповедую бог весть что, межрасовый секс, межвидовое скрещивание.
Р: Вы решили компенсировать те недостатки у гномов, которые могут показаться девушкам?
Н: Ну наверное.
Р: Понятно. Следующий вопрос от Зиггурт: «Здравствуйте, Ник. Скажите, вы не думали, что ваш может стать платформой для реально действующего религиозного культа? Кем бы вы себя видели в данном культе?»
Н: Хм. Ну поскольку, согласно последней переписи населения России у нас уже есть эльфы, хоббиты и гномы...
Р: Я поняла. У меня выскочило слово Упорядоченное. Я извиняюсь. Просто перенесла... Упорядоченное, о чём речь, расскажите, пожалуйста, тем, кто не в курсе, и не понимает, о чём задал вопрос пользователь. Созданное вами Упорядоченное.
Н: Сейчас, одну минуточку. Вопрос был о религиозном культе?
Р: Скажите, вы не думали, что ваше Упорядоченное может стать платформой для реально действующего религиозного культа? Вот так, такой вопрос. Это я ошиблась.
Н: Наверное, если бы возник культ Хедина и Ракота, это было бы неплохо. По крайней мере эти боги честны, они не требуют ни кровавых жертв, ни разбиения лба об пол. Они не ведут разговоры о греховности всего и вся и тщете всего Сущего. Наоборот, они говорят, что жить нужно здесь и сейчас. Жить в соответствии с законом своей совести. И если бы такой культ возник, наверно, я бы занял в нём роль... Тогда скромничать не будем, ну наверно роль апостола Иоанна.
Р: Серьёзно?
Н: Ну да. Чего скромничать.
Р: Действительно!
Н: Сам себя не похвалишь, ходишь как оплёванный.
Р: Понятно. Как Создатель, вы имеете право выбрать себе какое-нибудь хорошее местечко.
Н: Ну, что-нибудь выберу. По блату.
Р: А вам не приходили в голову мысли о мировом господстве? Если подумать, вы создаёте Миры. Почему бы и нет?
Н: Как говорили митьки: «Мы никого не хотим победить, и потому завоюем весь мир». Ну нет, всё-таки не приходила, пожалуй. Это уже из разряда мании величия. А я надеюсь, что я ею не страдаю.
Р: Хорошо. Так. Следующий вопрос от Валеанта: «Здравствуйте, Ник. Читал почти всё, что было издано. Честно говоря, действительно классно и захватывающе».
Н: Спасибо.
Р: «Как вы считаете, может ли фантаст быть верующим?» Вот так.
Н: Конечно! Я знаю многих фантастов, которые являются искренне верующими, глубоко религиозными людьми.
Р: Считаете ли вы себя верующим? Если да, то какая конфессия вам ближе?
Н: Я – нет. Я- атеист, я не верующий. Никогда им не был. И не стремлюсь.
Р: Ну, может быть, да? Фантаст?
Н: Фантаст? Конечно, да. Это не мешает. Многие блестящие учёные тоже были в быту, в повседневной жизни глубоко религиозными людьми. Это им тоже не мешало совершать блистательные открытия и создавать глубокие теории.
Р: Следующий вопрос от Дмитрия. «Здравствуйте, Николай. Выйдет ли когда-нибудь книга о первозданном? О том, откуда, по вашему мнению, всё появилось, родилось? Пусть даже это будет вызов самой знаменитой книге- Библии. Спасибо за такие книги». Интересный вопрос.
Н: Дело в том, что книги бытия, книги творения - они очень короткие. Ибо суть божественного творения в том, что оно создаётся в один миг. Акт творения подобен Большому Взрыву. Когда в исчезающий момент времени из ничего создаётся всё. Поэтому мы можем долго исследовать закономерности этого, но описание самого процесса – оно не может быть долгим. Поэтому такую книгу я вряд ли напишу. Хотя, наверно, по зарождению Упорядоченного я ещё скажу своё веское слово.
Р: Вопрос от Виртуоза. «Здравствуйте. Мне интересно, как придумываются новые герои? Т.е. сначала задумывается сюжет и потом в него вставляются персонажи. Или же наоборот – история строится вокруг героев.
Н: И то, и другое. Когда приходит сюжет, то, как правило, он уже с готовыми персонажами. Иногда возникает образ, как вот у меня возник образ Фесса. Такого Тёмного мага, который постоянно движется не туда, куда бы ему хотелось. И уже вокруг него стал развиваться сюжет. Т.е. и так, и так. Всё зависит от конкретных обстоятельств.
Р: А сложно ставить точку, не писать продолжение, а заканчивать?
Н: Сложно! Сложно ставить точку, когда сжился, сроднился с героями. Хочется как-то вот их оставить, если не в хороших руках, то по крайней мере в хорошем месте. Как Милн оставил Кристофера Робина и Винни-Пуха в зачарованном месте. Хочется найти такое же зачарованное место для своих персонажей.
Р: А любимчики есть какие-то? Которым просто хочется, как ребёнку своему, сделать хорошую жизнь, что б у него всё сложилось.
Н: Ну, любимчики есть. Но я с этим борюсь.
Р: Даже так?
Н: Да. Во имя правды жизни.
Р: Да. Хорошо, интересно. А вот кстати, характер персонажей. Они подглядываются? Кто-то прототипы, они существуют?
Н: Как правило, нет. Нет. У меня персонажи синтетические. Это всё- изолировавшаяся часть сознания приобрела какие-то характерологические черты, И потом они переносятся на дисплей, как я говорю.
Р: Т.е. как с тем гномом, которого захотелось сделать таким?
Н: Примерно. Да, захотелось сделать вот таким вот.
Р: Понятно. Ещё вопрос от Ксандерса: «Ник, скажите, пожалуйста, когда вы пишите книгу, то её концовку вы знаете заранее или она приходит по ходу? Есть ли у вас несколько альтернативных вариантов?» Кстати, это любопытная идея, потому что, когда ДВД смотришь, в конце - альтернативный вариант. Это захватывает, и тогда жутко любопытно. Вам это не приходило в голову?
Н: У меня есть альтернативные концовки. У меня даже была мысль, может быть, их опубликовывать. Но потом большинство сказало, что нет, нам нужна определённость. Большинство читателей сказали: «Нам нужна определённость. Всё-таки пусть конец будет один.
Р: Т.е. эксперименты такие уже были?
Н: Нет, не то что эксперименты такие уже были. Это обсуждалось в интернете, с активом моим. Всё-таки большинство предпочитает, чтобы было авторское завершение. А варианты можно потом будет давать в каком-нибудь академическом собрании сочинений.
Р: Вопрос от Илларен. «Здравствуйте, Ник. Позвольте задать вопрос. В ваших книгах встречается, и ни один раз главная героиня, заявляющая, что любимый для неё дороже всего Мира. И хотя спасением этого самого Мира активно занимается сама, она готова бросить это занятие, если с любимым что-то случится. Эта женщина существует, или она создана вашим воображением?» Опять же, мы только-что с вами говорили. О женщинах - особый разговор.
Н: Если говорит о конкретных героинях, то они все созданы моим воображением. Т.е. я не переносил характеры реально существующих людей на персонажей. Тем не менее я надеюсь, верю, что моя супруга не станет спасать мир в таких ситуациях.
Р: А супруга не ревнует к какому-нибудь женскому образу, к какой-нибудь образу потрясающе интересной женщины, но который абсолютно не схож с её чертами характера?
Н: Знаете, нет. Не ревнует. Она у меня очень хорошая.
Р: Понятно. Вот такой вопрос. Вот мне кажется, что в фэнтези женщины чаще всего достаточно воинственные, с таким жёстким характером. Которые, как говорится, коня на скаку остановит...
Н: Ну да. Слона на скаку остановит и хобот ему оторвёт.
Р: Да, да, вот именно!
Н: Это, конечно, вы правы. Это уже некое клише жанра. От этого надо избавляться. Воительницы заняли неоправданно большое место. И я тоже этим грешен и обещаю исправиться.
Р: Хорошо. А в жизни вам такие женщины нравятся?
Н: В жизни мне попадались такие женщины. Они, как правило, становились прекрасными руководителями, очень пробивными, умеющими организовать всё. Опять же, скажу о своей супруге. Обладающая огромными организационными способностями. Я думаю, что она бы... Она у меня совсем не мужевидная и не мужеподобная. Но такой вот твёрдый внутренний стержень, я думаю, в критической ситуации позволил бы ей стать такой вот воительницей, когда надо.
Р: А ваш идеал женщины?
Н: Ну в общем, я на нём женат.
Р: Нет, ну просто рассказать. Я же не знаю, кто ваша жена, какими чертами характера она обладает.
Н: Понятно. Говоря об идеале, когда это совпадает с реальным человеком, и просто и трудно одновременно. Т.е. сочетание вроде бы несочетаемого. Т.е. и мягкость, и жесткость. И нежность, и в то же время умение быть, когда надо, быть суровой. Т.е. женский идеал для меня – это прежде всего многоликость, многообразие, сочетание множества образов в одной личности. Наверное так. Не внешние данные, не банальное умение шить-готовить там, вязать или воспитывать детей, или, наоборот, умение чего-то там добиться в карьере. Это именно - быть разной и быть непохожей на себя саму вчерашнюю.
Р: Т.е. вы решили себе ни в чём не отказывать и взять всё сразу?
Н: Да.
Р: Понятно. Пользователь Уругвай такой вопрос задаёт: «Мне всегда было интересно узнать, как вы сопрягаете написание фэнтези и так называемой боевой фантастики? Я не люблю вашу серию книг «Империя превыше всего». Кстати, планируете ли вы в ближайшее время выпустить продолжение книг из серии «Империя превыше всего»? Этот вопрос повторялся, ну я не знаю, сколько раз. Очень много.
Н: У меня нет планов выпускать продолжение дилогии «Империя превыше всего», потому что локальный конфликт в нём решён на уровне героев. Можно сказать, что там не решён конфликт цивилизационный. Что вот Империя и вот эта планета Новый Крым, русская планета, они не урегулировали до конца свой глобальный конфликт. Нация, русская нация, которая живёт на этой планете, она не обрела в конце своего твёрдого места и не выработала, не пришла к какой-то собственной внутренней идентичности. Так что в принципе, с культурологической точки зрения, там есть о чём написать. Но это тогда уже должен быть роман о времени, отстоящем довольно далеко от событий первой дилогии. Я не знаю, буду ли я когда-нибудь это писать. Но вот сейчас у меня планов делать прямое продолжение нету.
Р: А какие-то сюрпризы своим читателям вы подготовили? Читатели уже давно знают, что здесь уже поставлена точка. И вдруг вы подготовили им сюрприз!
Н: В конце книги, последней книги о Фессе, будет анонс моей следующей работы. Там будет...я надеюсь, там будет большой сюрприз для моих читателей.
Р: Это о сюрпризах от Ника Перумова. Следующий вопрос от Куприк В «Крепкого здоровья вам, Ник».
Н: Спасибо.
Р: «Какие у вас отношения с героями ваших книг? Врастают ли они в вашу жизни, до какой степени? Может быть, даже вытесняют повседневные дела?»
Н: Герои, естественно, врастают в жизнь, и действительно, вытесняют повседневные дела. И как я уже сказал, эта потребность во внутреннем диалоге с ними, споре, она всегда присутствует. Этот диалог ведётся почти постоянно, что порой, бывает, действительно, начинает мешать делать какие-то повседневные, ежедневные дела. Герои, ставшие частью меня, они со мной остаются. И в общем эта коммунальная квартира всё разрастается и разрастается. И я боюсь, как бы она не превратилась в Воронью Слободку. Я надеюсь, я это не допущу.
Р: Интересно, а можно ли дать точную характеристику, какими чертами характера обладают люди, подсевшие на фэнтези?
Н: О нет! Это такой широкий спектр. Т.е. я понимаю ваш вопрос. Многие пытаются показать, что любители фэнтези – это этакие неудачники, которые бегут от проблем реального в кавычках мира в мир...
Р: Нет, мне так не кажется. Мне кажется, это люди, которые не хотят расставаться с детством.
Н: Нет, нет, нет. Дело не в детстве. Как я уже говорил, фэнтези- это наиболее естественный, наиболее древний язык, который выработало человечество для передачи литературным образом каких-то моральных максим. Поэтому, миф, миф и поэзия, миф и творчество – это не детство. Это именно глубокие корни. Как сказал Б.Г. «Чтобы стоять, я должен держаться». Один из способов держаться корней - это именно возвращаться к мифам.
Р: А со сказками разве нет пересечения?
Н: Есть, есть пересечение, да. Это всё разные формы одного и того же. Вот этих вот глубоких корней. Дерево же не имеет только один корень. Оно пускает разветвлённую систему, уходящую глубоко в землю. Множество корней, какие-то помельче, какие-то поглубже. Так же и здесь. И сказки, и мифы, и легенды, и авторский рассказ, как это называлось, и литературная сказка, литературный миф- это вот всё часть одной корневой системы.
Р: Но корни, нет...Я поняла вашу мысль. Но в принципе это не мешает детству оставаться. Даже при наличии древних корней.
Н: Понимаете, те, кто задержался в детстве, несёт в себе какую-то негативную конфронтацию...
Р: Нет, не задержался. Наоборот, человек, который хочет этот момент продлить, повторить.
Н: Знаете, вот, это опять же вот несёт какое-то не совсем позитивное эмоциональное наполнение. Считается, что нужно идти вперёд, смотреть вперёд. А детство - оно прошло, и ладно. А те, кто в нём остались, те, кто хочет в него вернуться, они в общем, какие-то не те. А я считаю, что это никак не связано с возвращением в детство или с задержанием в детстве. Это вот, как мы едим и пьём и засыпаем для того, чтобы жить; точно так же вот эти духовные корни. Мы должны касаться их каждый день. Мы не должны от этого уходить куда-то. Мы не должны рваться с безумной скоростью вперёд. Потому что тогда мы отрываемся от этих вот незримых корней, которые протянулись от нас через века к первоцивилизации, к первому костру, у которого рассказывались первые истории.
Р: Ну что ж. Временно отставим корни. Продолжим вопросы. Следующий вопрос от АдрилианГерд. Если неправильно прочитала, простите. «Ник, вас знают в основном, как писателя фэнтези. Не хотите ли попробовать себя в жанре реализма? Вы, кажется, хотели написать роман о Великой Отечественной. Скажите, он будет написан? Просто я его очень жду».
Н: Я надеюсь, что он будет написан, естественно. Я начал его писать. Он идёт у меня очень, не то, что бы трудно, в смысле, что мне там тяжело, я не знаю, о чём писать. Нет! Я просто чувствую огромную ответственность перед великим поколением. И я стараюсь не сфальшивить. Опять же, поймите меня правильно. Я не говорю, что этот роман будет абсолютно безошибочным с точки зрения формы, приказов.
Р: Истории.
Н: Да. Что я опишу в мельчайших подробностях последнюю пуговицу на мундире последнего пехотинца. Я могу в чём-то там ошибиться. Главное- не сфальшивить во внутреннем звучании этого романа. И вот это вот задача для меня очень сложная. Я к ней подхожу с большой осторожностью. Я ещё не понял, в каком соотношении в этом романе будет находиться реальное и ирреальное.
Р: А будет ли оно там?
Н: Вот! Будет ли оно там, в какой именно мере будет. Потому что в войне, когда сталкиваются такие страсти, неизбежно кипит какая-то потусторонняя сторона, как светлая, так и тёмная. Я имею в виду не светлое-тёмное добро и зло, а вот именно разные, разные силы сталкиваются. И в человеке, и вокруг него. Я для себя ещё не решил. Идёт отработка вариантов. Идёт поиск правильной интонации.
Р: Вот скажите, не к данному читателю, который задал этот вопрос, а вообще. Когда читатель активно насаждает своё желание побыстрее увидеть продолжение или ту или иную книгу.
Н: Это тяжело. Это тяжело, да.
Р: Это напрягает?
Н: Это напрягает, да. Потому что, с одной стороны, я пишу для себя. Но при этом получается, что – и не только.
Р: За вами стоит огромная армия ждущих...
Н: Да.
Р: ...и активно желающих побыстрее взять книжку, зачитаться в течение недели, трёх дней.
Н: Да. А потом тут же... Прочитал книжку – где продолжение?! - через 3 дня. Пишешь книгу полтора года. Её читают за одну ночь.
Р: Вот так вот! Не обидно?
Н: Ну не то чтобы, «не обидно». Понимаешь, что не угонишься.
Р: Но ведь перечитывают многие?
Н: Перечитывают.
Р: Ведь даже очень много людей, которые прислали вам вопросы, говорят: «Перечитываю, столько раз. Но когда, когда же новая?» Понятно. Следующий вопрос у нас снова от пользователя Ксандерса. «Здравствуйте, Николай. Насчёт вашего самого любимого жанра в литературе – вроде бы всё ясно, это фэнтези. А вот какой литературный жанр ваш самый нелюбимый? Заранее благодарен».
Н: Самый мой нелюбимый жанр – это вот тот, который можно охарактеризовать блоковской строчкой «Ночь. Улица. Фонарь. Аптека». Это вот такой приземлённый реализм помойки. Когда читателю старательно внушается, что всё вокруг ужасно, гадко, мерзко, отвратительно и безнадёжно. И для меня вот великий спор Блока и Гумилёва, заочный спор двух великих поэтов, он продолжается и сейчас. Я в этом споре полностью на стороне Николая Степановича, который написал великие стихи и о «мирах волнующих и странных», о замечательных таких огненных мирах. У него нету вот этой вот этой «Ночи, фонаря, улицы, аптеки».
Р: Гумилёв- ваш поэт?
Н: Гумилёв- это мой любимый поэт. Да. Это поэт, чью безвременную гибель, расстрел, я не перестану оплакивать, наверно, до конца дней своих. Не перестану воображать, представлять, пытаться представить, до каких высот успела бы подняться его поэзия, какого бы гениального поэта мы бы получили, скажем, в 30х или 40х годах, когда он был бы в рассвете своего таланта.
Р: А вы поэзией балуетесь?
Н: О, нет! Я не могу писать.
Р: Даже не было проб никогда? Даже когда были юношей?
Н: Ну, когда я был юношей, я писал не любовные стихи, а тоже нечто на историко-фэнтезийные темы. И практически всё, хоть сколько-нибудь читабельное из моей поэзии, назовём её так, вошло в «Кольцо Тьмы». Там, по-моему, два или три стихотворения. Крайне неуклюжих. Но как бы там это замотивировано – ну что вы хотите, это герои такие там, простые, грубые. Они стихосложения не знают, поэтому изъясняются такими вот корявыми виршами.
Р: А вот вспомнили о периоде вашей юности. Я решила задать вам вопрос: как поживает ваш диван, который, я знаю, собирает огромное количество вашего неизданного?
Н: К сожалению, из дивана многое уже погибло, и было уничтожено.
Р: Погибло?
Н: Ну просто выброшено. Так сложились обстоятельства.
Р: Вами выброшенного?
Н: Ну, не совсем мною. Ну в общем, утрачено. Скажем так. Но кое-что удалось из этого дивана вытащить и спасти. На самом деле, понимаете, неизданное – оно и должно оставаться неизданным. Я сегодня нахожусь в положении человека, который может опубликовать любую свою строчку. Но суть-то наверное, писателя, в том, чтобы знать, когда остановиться и помолчать. Что можно говорить, а что нельзя. Что можно вынести на суд публики, а что оставить в диване. Для потомков.
Р: Понятно. Вопрос от Жмини. «Доброго времени суток, Николай Даниилович. Будут ли фильмы по вашим произведениям?» Ну наконец-то мы добрались до вопроса, который просто жутко актуален.
Н: О фильмах.
Р: «Если будут, собираетесь ли вы контролировать процесс производства? Задаю этот вопрос, потому что очень разочаровалась экранизацией «Ночного Дозора» Лукьяненко».
Н: Ну, права на кинофильмы у меня куплены. Т.е. кинокомпания купила у меня права на многие романы. Тем не менее в течении уже многих месяцев, уже лет, нет никакого движения.
Р: По чьей вине?
Н: Я думаю, это не вина. Потому что продюсеры искренне хотят сделать этот проект. Но он очень сложный, и технически. Прежде всего, нужны очень масштабные спецэффекты. Нужны сложные павильонные съёмки. Всё это мешает очень сильно работе. Что касается контролирования процесса, специфика кинобизнеса такова, что подписывая договор, вы передаёте этот контроль в руки продюсера. Всё, что вы можете сделать – вы можете снять своё имя с титров. Но в договор включена фраза о том, что компания вправе вносить изменения и дополнения. Конечно, хорошим тоном считается согласовать с вами эти изменения и дополнения. Но, как правило, все они направлены на то, чтобы отвести, уйти дальше от книг, сделать её с точки зрения продюсеров зрелищнее или интереснее или более востребованной зрителем. Так что...
Р: Если бы условия договора были другими, принимали бы вы активное участие в съёмке? Ну не в съёмке, а в работе.
Н: Ну если бы условия договора были другими, тогда... Ну, у меня очень мало на это времени. В частности, из-за этого сорвалось моё участие в работе над некоторыми компьютерными играми. Но в принципе, конечно, если бы дело шло о фильме, я бы сделал всё, чтобы в этом участие принять. Ну даже, скажем, возвращаясь, к «Ночному Дозору». Серёжа Лукьяненко написал замечательный сценарий, который опубликован. Почему был выбран режиссёром такой вариант, для меня – загадка.
Р: Следующий вопрос от Дзен Куцу. «Здравствуйте, Ник. Скажите, какому из известных режиссёров вы бы доверили экранизацию ваших книг?» Пофантазировать. Так, вкратце.
Н: Известных режиссёров... Из наших?
Р: Да как хотите. Вот кстати тоже вопрос: из наших или из ненаших. Если это ваш выбор.
Н: Ну наверно, если из ненаших, я бы доверил Кемерону. Джеймсу Кемерону.
Р: Хм. А Питер Джексон?
Н: Питер Джексон, нет. Он бы поставил своего любимого Слонятку. Акробатические номера на мамонтах. Питер Джексон с дрессированными слонами. Наверно, всё-таки бы- нет. Джеймс Кемерон, он умеет создать настроение, мне нравящееся.
Р: А Норбеков?
Н: Ну, вы знаете, думаю, что нет. Ну, думаю, что Тимуру это мало интересно.
Р: Ну почему же? Не надо скромничать. Так, следующий вопрос. Мы немножко убыстряемся, потому что вопросов ещё много хочется задать.
Н: Давайте убыстряться.
Р: Да. Следующий вопрос от Ивван с двумя в. «Скажите, Ник, не кажется ли вам, что фэнтези, основанное на западно-европейской мифологии, себя исчерпывает? Стандартный набор - эльфы, гномы, гоблины, орки – так часто используются в книгах и играх, что начинают приедаться. Не нуждается ли фэнтези в новых образах, основанных на мифах других народов, например, восточных? И планируете ли вы написать что-либо подобное?
Н: Такие книги давным-давно есть. Начиная с роджера Желязны «Князь Света». Восточный антураж, назовём это так, активно используется. Просто дело же не в том, какой именно набор вы используете для написания. Обратимся к шахматам. 8 шахматных фигурок и девятая - пешка. Простите, что я говорю...
Р: Ничего страшного.
Н: Вот, ограниченный набор шахматных фигурок. Пешка, ладья, слон, конь, ферзь и король. А играют в эту игру столетьями. И не похоже, чтобы прекратили играть. И разыгрывают новые и новые варианты. Хотя казалось бы испанская партия изучена до 24го хода. Все продолжения отработаны. Тем не менее... Поэтому дело не в эльфам, гномах и гоблинах. Дело в том, что ты в них вкладываешь.
Р: Как ты их расставляешь на доске.
Н: Да.
Р: Ну, будем так говорить. «Здравствуйте, - вопрос от Вити1984. - Хотелось бы побольше узнать о вашей работе в Америке. Отличаются ли наши и зарубежные читатели? Если да, то как? Влияет ли работа биологом на ваше творчество? В частности, в серии «Империя превыше всего» уж очень часто монстры напоминают зубастых микроорганизмов из-под микроскопа».
Н: Ну, работа в Америке, она никак не связана с литературной деятельностью.
Р: Вы – биолог, да?
Н: Да. Т.е. она сама по себе, книги эти- сами по себе. Монстры, да, в «Империи превыше всего», во многом пришли из биологии.
Р: Оттуда?
Н: Да, оттуда. Какие-то реалии, ну не то что из того, чем я занимаюсь. Просто из биологического мира. Читатели отличаются, конечно. Американские читатели больше любят стандартное фэнтези. Они больше любят стандартный хэппи-энд, и чтобы был стандартный Тёмный Властелин.
Р: А в Штатах вы издаётесь?
Н: Нет, я не издаюсь в Штатах. Т.е., неправильно сказал опять, издаюсь, начал издаваться. Вот выходит в скорости наш совместный роман с Аланом Коуэлом «Армагеддон»
Р: О!
Н: который давно вышел здесь, много лет назад, и в общем – не особенно успешно. Я недоволен этой книгой. Я её не переиздаю.
Р: А почему ж тогда решили...
Н: Дело в том, что, по-русски, есть 2 соавтора. И если книга издана по-русски, я не имею права блокировать американское издание, которое пробивал и организовывал именно Алан, мой соавтор. Принята к печати и «Гибель богов» по-английски. Она выйдет ещё не скоро, почти через полтора года. Там очень медленный цикл издательский.
Р: Вот интересный вопрос от пользователя Эйзель. «Здравствуйте, Ник. Хотелось бы задать очень долго мучащий меня вопрос. Вы сейчас живёте в США. Что вас там держит? Вы являетесь, не побоюсь этого сказать, ибо это правда, самым популярным автором России. Ваши книги раскупаются как горячие пирожки. - Хорошее сравнение. - И наверняка вы получаете немалые гонорары. Так зачем вам ещё другая работа? Разве не есть смысл жизни человека- делать то, что у него лучше всего получается? Я не знаю, может быть вы – отличный биолог. Но писатель вы всё же лучший». Что мы ответим Эйзелю.?
Н: Ответим, что, во-первых, я - не самый популярный писатель России. Тиражи мои, хотя и весьма существенны, но не идут ни в какое сравнение с тиражами Бориса Акунина или Татьяны Устиновой или Дарьи Донцовой.
Р: Ну многих.
Н: Да. Кроме того, всё-таки смысл жизни не в том, чтобы делать то, что лучше всего получается. Смысл жизни в том, чтобы достигать какого-то внутреннего спокойствия. Я достигаю внутреннего спокойствия тогда, когда стою на двух опорах. Когда я опираюсь и на науку, и на писательство. Не получается в одном, ухожу в другое. И перехожу обратно. Поэтому я не зацикливаюсь на чём-то одном. Мне в этом смысле легче. Я не делаю хобби своей профессией.
Р: А материальный фактор присутствует?
Н: Ну, материальный фактор присутствует. Потому что работа научным сотрудником в Америке даёт вам постоянный источник дохода, не зависящий от вашего вдохновения, от капризов книжного рынка. Это всё такое надёжное, постоянное, что позволяет вам спокойно работать и жить.
Р: Непосвящённому человеку может показаться, что человек, печатающийся настолько активно может стать просто миллионером. Но судя по всему не так?
Н: Ну конечно это не так. Прошли те времена, когда писатель мог стать миллионером.
Р: Любопытный вопрос от Феи Искатель. Я так перевела это название, если я права. «Как вы относитесь к тому, что в современных школах на уроках литературы фантастические произведения обходят молчанием?» И в продолжение – от Ксандерса: «Хотелось бы вам, чтобы ваши книги вошли в школьный курс литературы?»
Н: Ну, по-моему, книги, которые входят в школьный курс литературы, не провоцируют ничего, кроме искренней ненависти школьников.
Р: Это точно! Да.
Н: Поэтому пусть уж лучше они не входят в школьную литературу, в школьную программу. Потому что пока, по-моему, преподавание литературы способно только убить интерес к ней.
Р: С этой точкой зрения я с вами согласна. Хотя зависит от преподавателя. Согласитесь?
Н: Согласен, да.
Р: Ну и другая тема. Кстати, от меня вопрос. Вам важно, останетесь ли вы в литературе или нет? Ставите такую задачу?
Н: Нет, мне неважно это. Я – материалист. Я знаю, что с моей телесной смертью моё существование прервётся. И мне абсолютно безразлично, забудут меня на следующий день или через 3 дня.
Р: Вот интересный вопрос опять же от Ксандерса. Уважаемый Ксандерс, я понимаю, что мы буквально в сплошных ваших вопросах. «Мне очень интересно, возможно ли сейчас написать бестселлер, где не будет ни войны, ни крови, где не будет убийств, не прозвучит ни единого выстрела?»
Н: Ну конечно можно! В принципе, старый добрый психологический детектив, где, допустим, ведётся расследование не кровавого убийства, а чего-то другого.
Р: А вот парадоксальный вопрос от пользователя, который подписался НКГА. «Ваше творчество вызывает у меня только уважение и восхищение. Вы – продолжатель традиций великих российских фантастов. К сожалению, не читал ни одной вашей книги. В скором времени собираюсь это сделать. Посоветуйте, пожалуйста, начинающему писателю: как стать знаменитым писателем-фантастом, как вы? Что нужно иметь, кроме таланта?» Надо сказать, что это был не единственный вопрос, я имею в виду вторую его часть.
Н: Понятно. Был вопрос, с чего начать читать?
Р: Да вообще, как стать человеком.
Н: Или только как стать...
Р: Да. Как стать человеком? Знаменитым фантастом.
Н: Ну если бы я знал, я бы написал книжку «Как стать богатым и знаменитым фантастом».
Р: Я думаю, что эта книжка разошлась бы...
Н: Да. Но я, к сожалению, не пишу брошюр «Как излечить все болезни собственной мочой». Возможно, тогда я был бы действительно миллионером. У меня есть только один рецепт. Я никогда не думаю о том, как написать успешную книгу. Как сделать её успешной. Я писал только так, как она пишется сама по себе. Наверно, главное – это искренность. Предельная внутренняя искренность с собой. Если ты видишь, что тебе не нравится эта сцена, никогда не махать рукой и не говорить: «А, сойдёт и так!»
Р: Переписать?
Н: Да.
Р: Читатель Иммундокс задаёт такой вопрос: «Уважаемый Ник Перумов. Может быть выскажу крамольную мысль, так как читал все ваши романы вразброс, когда выдавалось время. Первый - когда был студентом, последующие- когда женился и родился ребёнок. Потом- когда дочь подросла и родилась вторая. Обидно было, когда следующий роман нравился меньше. Но вы в следующем вновь реабилитировали себя. Может быть, менялось время. Может быть, менялись читатели. Мой вопрос в том: что же заставляет вас писать с разным настроением и интуицией? Если это происки издателей, гоните их в шею. Лучше пишите один роман в пять лет. Надеюсь, вы уже можете себе это позволить. Ждём новых книг.
Н: Ну, как человек, имеющий работу, конечно, я могу позволить себе вообще ничего не писать. Ну, предположение о происках издателей я должен сразу отмести. У меня очень хорошие издатели, которые меня, так сказать, всячески холят и лелеют. Нет, я должен брать ответственность на себя. Если книга неудачная, это означает, что, очевидно, я где-то ошибся. Требование предельной искренности оказалось нарушено. И я не до конца услышал самого себя. Не был достаточно внимателен к внутреннему голосу. Но единственное что – все книги писались с максимально возможной искренностью. Возможно, где-то уровень этой вот искренности оказался недостаточен для требовательного читателя. За что я приношу ему свои искренние извинения.
Р: Завершающий вопрос нашей сегодняшней встречи – от Натальи из Санкт-Петербурга. «Написав книгу, автор остаётся с ней. Она уходит в мир самостоятельной жизни. Сейчас посредством интернета читатель может общаться с автором, задавать вопросы, влиять на написание следующих книг, открыто высказывать автору восторги и критику. Такая современная система взаимодействия: книга, автор и читатель. Это плюс или минус для автора?»
Н: С одной стороны – плюс, потому что позволяет держать непосредственную связь с читателем. С другой стороны – это минус, потому что лёгкость интернет-общения провоцирует хамство и панибратство. Всё-таки я ещё помню старых советских писателей, которые для нас, читателей, были кем-то вроде небожителей. Я не хочу сказать, что к этому надо стремиться, но порой меня охватывает некая тоска по тем временам. Особенно, когда я читаю очередной хамский выкрик от какого-нибудь мальчика, который пишет с грамматическими ошибками. Но тем не менее выходит на мой форум и поливает меня там грязью.
Р: Т.е. это задевает даже сейчас? В принципе, вы публично известный человек.
Н: Не то, что бы задевает. Но всё-таки, понимаете, негативная энергия, выплёскиваемая на электронные страницы – она не проходит бесследно. Начинается свара. В неё втягиваются другие люди, тратят свои нервы. Кто-то бросается меня защищать, кто-то, наоборот, бросается ругать. Ну и конфликт разрастается. Это не тот конфликт, который приводит к решению вопроса и к появлению какой-то новой положительной сущности.
Р: Но в тот же момент, вас должны радовать люди, которые тонко чувствуют и понимают и вы видите отклик сразу же?
Н: Совершенно верно. Да. Всякая палка – о двух концах. Эта – тоже. Её нельзя распилить пополам, оставить только положительные и убрать отрицательные.
Р: Хочется пожелать вам хороших читателей, тонко чувствующих. Которые бы уважительно и с пониманием относились к своему любимому автору.
Н: Большое спасибо. Ничего лучше и пожелать нельзя.
Р: Ну что ж, мы завершаем сегодняшнюю нашу встречу. Перед тем, как мы её закончим, я прошу уважаемого Ника подписать нам красивый автограф и поставить свою замечательную печать. Вот. Мы сейчас будем выбирать лучший вопрос. Обещаю вам, что это будет честно. Ник будет влиять на этот выбор. А пока мы просто подписываем.
Н: Ну, я, как правило, подписываю лично. Поэтому я должен знать хотя бы, кому подписывать.
Р: Давайте мы оставим место для имени, которое мы впишем просто после эфира. А дальше вы напишите, как обычно.
Н: Победителю конкурса на лучший вопрос?
Р: Давайте так. Давайте так. Ну что ж, пока Ник подписывает, все видят, что это прооисходит сейчас. Я, уважаемые пользователи, завершаю нашу сегодняшнюю встречу. С вами были: Ник Перумов, Лена Голик. Всем пока. До новых встреч.
-
piepl
А теперь немного фотографий, что мне удалось раздобыть.
15 марта, ВВЦ. На презинтации "Войны мага", нового тома. И чтобы там не говорил, мол бросил Родину, живёт в США, а одевается как нашь, по-русски, со вкусом.[/img]
15 марта, ВВЦ. На презинтации "Войны мага", нового тома. И чтобы там не говорил, мол бросил Родину, живёт в США, а одевается как нашь, по-русски, со вкусом.[/img]
- Вложения
-
- normal_nick1.jpg (18.87 КБ) 1249 просмотров
-
- normal_nick2.jpg (23.28 КБ) 1249 просмотров
-
- normal_nick4.jpg (19.63 КБ) 1249 просмотров
-
piepl
А это кадры сняты уже после того, как Ник вышел на улицу и стал раздавать автографы всем, кто попросит. "Никто в обиженным не останиться" - говорил он, и выполнил свои слова.
- Вложения
-
- normal_nik12.jpg (30.09 КБ) 1247 просмотров
-
- normal_nik15.jpg (23.75 КБ) 1247 просмотров
-
- normal_nik16.jpg (23.04 КБ) 1247 просмотров